— Рисую я, значит, и деньги мои, — отрезала моя двенадцатилетняя дочь

Что моя Танюша имеет явные художественные способности, стало ясно еще в ее три года. Пока другие дети рисовали закорючки и нелепых человечков, моя дочь твердой рукой выводила четкие круги, овалы и прочие фигуры.

Сначала мы с мужем не придали ее рисункам особого значения. Все-таки возраст такой, что о каком-то таланте говорит еще рано. Мало ли, кто и что там рисует.

Ближе к школе стало очевидно, что у Тани действительно есть и способности, и творческое чутье, и собственное видение. В первом классе мы отдали дочку в художку.

Учителя прочили дочке большое будущее. Мол, такой талант в наше время нечасто встретишь.

Дочкины рисунки, а накопилось их у нас довольно много, мы вешали на стены на радость бабушкам и тетушкам, заходившим в гости и восхищенно ахавшим, увидавши эту красоту.

— Что за прелесть этот букет цветов! — всплескивала руками моя сестра Люба. — Ну хоть сейчас в музей или на продажу. Послушай, а ведь это идея!

Сестренка, которой вечно в голову приходят самые безумные мысли, предложила продавать рисунки Тани.

Мне эта идея не понравилась с самого начала. Дочь рисует для души, как-то неловко делать деньги на искренних порывах ребенка. Да и правильно ли это с точки зрения морали и закона.

Сестра развеяла мои сомнения:

— Посмотри на спортсменов-школьников. Думаешь, их награды и денежные призы не прибирают к рукам родители? А как же компенсация за все потраченное на ребенка? Вот вы. Краски покупаете? Художку оплачиваете? Дополнительные уроки берете? И все из своего кармана. Так почему бы не отбить расходы.

Я задумалась. В принципе, Люба права. На одни только краски уходит столько денег, что вслух называть суммы страшно. А еще холсты, выезды на природу. Да и занятия в художественной школе тоже не из дешевых.

Наверное, решила я, ничего страшного не случится, если мы и правда продадим пару Танюшиных рисунков. Авось она и не заметит ничего.

Но дочь заметила. Куда, говорит, вы мои цветочные акварели дели. Я объяснила, что их взяла тетя Люба.

— У нее на работе есть любители акварелей. Они заплатили за твои рисунки.

Дочь вздернула брови. Как, говорит, вы продали мои работы, даже не спросив меня. Я смутилась. Мол, я не думала, что для тебя это важно.

У меня даже челюсть отвисла. Не думала, что дочь у меня такая приземленная. Я-то всегда считала, что она творческая личность, витает в облаках. А она, оказывается, отлично умеет считать деньги.

Танюша сбегала в свою комнату и принесла рисунки, за которые, по ее словам, мы сможем получить гораздо больше денег. Тут и техника другая, и сюжеты сложнее, объясняла мне дочь.

А потом сказала:

— Деньги за те рисунки положи мне в копилку. Я пока тратить не буду. Накоплю кругленькую сумму и подумаю, чего я хочу.

Танюша разозлилась:

— Рисую я, значит, и деньги мои! По какому праву ты их себе забрала?! Ничего и слышать не хочу про какие-то там расходы и траты!

Еще сказала, чтобы я немедленно вернула ей заработанное. Да, так и сказала, мне, дескать, все равно, где ты их возьмешь.

— А иначе я ни одного своего рисунка вам больше не дам! Нашли дурочку, за моей спиной моими работами торговать.

И выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Я стояла как оплеванная. Вот это дочь, вот это мечтательница, витающая в облаках. Не ожидала обнаружить в своем ребенке такую предпринимательскую жилку.

Пусть дочь рисует для себя, а не для нашего кошелька. Иначе, я чувствую, от ее души ничего и не останется. Сестра, конечно, в крик. Она, мол, уже и покупателей нашла.

Ничего, перетопчутся. Мне ребенок и его мораль дороже.