Мы с подругой начали жить вместе, а про нас на старости лет стали распускать слухи

Мы с подругой Таней решили съехаться. Обе пенсионерки. Всю жизнь дружим, начиная с института. Дети давно уже взрослые и живут своей жизнью. Уже и внуки пошли. 

Я вдова, а Семёновна развелась лет двадцать назад. Так мы подумали, что вместе веселее будет, а Танькину квартиру будем сдавать, и нам приличная прибавка к пенсии закапает. 

Так и зажили. Вместе гуляем, в поликлинику ходим, готовим, сериалы смотрим. Действительно, стало радостнее. Не так одиноко. Но недавно моя дочь сообщила, что ей нужно со мной поговорить. Таня как раз на почте была.

– Что это говорят? И главное, кто?

– Люди вокруг шушукаются, что, мол, вы с Татьяной Семеновной, – она замешкалась на несколько секунд, – меньшинство.

– Что это значит, Кать, не пойму.

– Ну что у вас ориентация нетрадиционная.

– Катя, ты можешь по-русски сказать? Какая такая ориентация?

– Чего? Это кто такую ересь смолол?

– Да вот хоть даже и Лёшка, он сам побоялся о таком деликатном говорить, меня послал. Да и соседка ваша, Марина Александровна, со второго этажа меня спрашивала.

– Ох, проклятая карга! А ведь в глаза улыбается, говорит, как хорошо вы зажили. Ну, встречу её, покажу ей. А Лёшка совсем, что ли, головой тронулся такое на мать говорить? Ты же знаешь, что мы с Семеновной дружим с юности, а сейчас одни остались, что нам делать? Вы же, дети, нечасто старушек навещаете, да и пенсия маленькая.

– Да я понимаю, но что делать, если люди шушукаются.

Мы ещё немного поговорили о том, о сём. С тем Катя и ушла. А когда Семеновна пришла, я ей весь разговор передала. Она так разнервничалась, что чуть инсульт не хватил. Пришлось ей давление мерить. 

Вот ведь хлебом не корми этих сплетников, только дай другим косточки поперемывать. Да ещё о чём? Надо было нам до старости дожить, внуков уже нянчить, чтобы на нас не весть что вешали.

На следующий день мы в поликлинику пошли и встретили Санну со второго этажа. Промолчать я уже не смогла.

– Слушай, Марина, а чего ты там про нас с Семеновной треплешься?

– А чего я такого сказала-то?

Она перекрестилась.

– Да побойся Бога, Аркадьевна! Я ж такого не говорила. Просто спросила у Катьки твоей, как вы так решили съехаться на старости лет.

– Так ты бы у нас спросила, – вмешалась Таня, – мы бы тебе и рассказали, и показали бы, что в разных комнатах живём. Или ты, Санна, завидуешь, что на старости лет одна осталась, а нам хоть есть с кем дни коротать?

– Ой, да что мне вам завидовать, старые перечницы. Я, между прочим, вас на три года младше.

 – Слушай, Семёновна, а может нам обратно разъехаться? Будем каждый день видеться, как раньше, чтоб поменьше языками в нашу сторону чесали.

– Ты что ж меня выгоняешь? А как же деньги? Мы только с тобой разгулялись. Да и жильцы у меня по контракту. Не могу я просто так их на улицу выгнать. Неужто тебе так важно, что о нас говорят?

– Мне неважно, а ты вон как волнуешься. Не ровен час, ещё кони двинешь от этих разговоров.

Так мы и продолжили жить, как жили, не обращая ни на кого внимания. У Семёновны давление выровнялось. А на вырученные с аренды деньги мы телевизор новый купили. А остальное под матрас – на похороны откладываем. 

Квартиры свои мы давно уже детям завещали. Так что беспокоиться не о чём. А всем рты всё равно не закрыть.