Деревенский свекор считает, что женщина должна знать свое место. О чем постоянно твердит своему сыну

На днях свёкор приехал, как всегда, без предупреждения. Никто его не звал, но вот он уже стоит на пороге: огромный, пахнущий табаком и сыростью, в грязных сапогах, с прищуренными глазами. Осмотрел меня с ног до головы, будто впервые видит, и хмыкнул.

- О, невестка дома, - сказал он таким тоном, словно я здесь гость, а не хозяйка.

Я в этот момент стояла у раковины и мыла посуду. Губы сами сжались в тонкую линию. В тот момент даже не хотелось оборачиваться.

Я стиснула зубы. Вода из крана лилась в мою ладонь, обжигая пальцы, но я продолжала тереть тарелку, как будто это помогало не взорваться.

- Здравствуйте, - наконец выдавила я сквозь зубы.

Но он уже не слушал.

В это время подошел муж. Хлопнул отца по плечу, пожал руку, и они тут же начали смеяться и перекидываться короткими хриплыми фразами. 

- Останусь на пару дней, - объявил вдруг Анатолий Васильевич. - Надо сына проведать, да хозяйство глянуть.

Я почувствовала, как ком застревает в горле. Остаться. У нас. В нашем доме.

«Боже, дай мне сил!», - пронеслось тогда в мыслях.

На следующий день всё началось с раннего утра. Я поставила перед свекром завтрак: картошку с яичницей. Он ел медленно, с важным видом, шумно прихлебывал чай и кривился.

- Картошка сухая, яичница пережаренная, - констатировал он. - Женщина должна готовить с душой, а не абы как.

Я сжала вилку.

- Полы тоже моешь кое-как, невестушка, - продолжил Анатолий Васильевич. - Жена должна следить за порядком.

Я снова промолчала.

- Вон мужик твой даже на стул сесть не может, все брюки запылились! Чего сидишь? Возьми да протри!

Мне стало трудно дышать. Каждое его слово - как игла под кожу. Каждый взгляд - как плевок в лицо.

Вечером они сидели на кухне. Я слышала каждое слово.

- Жена твоя, Андрюша, совсем распустилась, - бубнил свёкор. - Пыль в углах, полы, как наждак. Да и тебя, сынок, ни во что не ставит. Всё сама решает, небось?

Муж молча слушал.

- Скажи ей, как должно быть, - продолжал Анатолий Васильевич. - Баба у плиты, мужик на работе. Мы так жили, наши отцы так жили. А сейчас что? Вынь да положь ей помощь твою! Ты же не девка, чтоб по дому хлопотать.

И тут во мне что-то надломилось. Я поставила чашку так, что она громко стукнулась о блюдце и вошла в кухню.

- Может хватит уже?! - мой голос дрожал от злости. - Каждый ваш визит - одно и то же. Вы приезжаете, сидите тут, высматриваете, что не так, и тут же жалуетесь сыну.

Свёкор медленно повернул голову.

- Чего это ты разошлась? - прищурился он.

- Чего это вы приехали? - парировала я. - Чтобы снова меня обсуждать? Настраивать мужа против меня?

- А как мне с вами разговаривать? - кулаки сами сжимались. - Вы постоянно упрекаете меня, оцениваете, давите, говорите, что я должна делать. Вы не замечаете ничего хорошего. Вас устраивает только та женщина, которая молчит и кивает!

Муж начал мяться.

- Перестань, не начинай, - попробовал он меня урезонить.

Я обернулась к нему, и на меня накатила новая волна злости.

- Не начинай? - повторила я. - А почему ты молчишь? Почему не скажешь ему, что нас обоих все устраивает? Что мы разделяем обязанности, что мне не нужна его оценка? Почему ты никогда не заступаешься за меня?!

Муж отвернулся.

Я скрестила руки.

- Вам так проще думать, да? Если жена не прислуга, значит, муж подкаблучник?

Свекор хлопнул ладонью по столу.

- Ну и ладно! - его голос гремел как гром. - Вижу, мне здесь делать нечего.

Он схватил сумку и пошел к выходу.

- Прощайся с отцом, сынок, - бросил он мужу.

Дверь хлопнула так, что задребезжали стекла. 

Уже несколько дней телефон мужа молчит. Ни звонков, ни сообщений. Андрей до сих пор ходит понурый, будто ждёт, что отец появится снова. А я? А я впервые за долгое время почувствовала, что могу дышать.