Мама превращает моего сына в бытового инвалида. Решила остановить этот кошмар

Возвращаюсь домой около восьми вечера. Усталость накатывает волнами — день был тяжелый, два совещания, квартальный отчет. В прихожей привычная картина: рюкзак посреди коридора, кроссовки разбросаны, куртка комом на полу. Раньше я автоматически все убирала. Сегодня переступаю через вещи и иду дальше.

В гостиной Дима на диване с планшетом. Вокруг него обертки от чипсов, пустые бутылки, крошки. На журнальном столике нетронутые учебники — даже не открывал. В наушниках, полностью погружен в игру.

Подхожу, снимаю наушники. Он вздрагивает, смотрит на меня с раздражением.

— Мам! Я же играю!

Спрашиваю про уроки. Ответ предсказуемый — бабушка придет, поможет. В его одиннадцать лет это норма. Бабушка делает уроки, бабушка собирает портфель, бабушка решает все проблемы.

Пытаюсь объяснить, что пора учиться самостоятельности. Смотрит на меня как на сумасшедшую. Зачем напрягаться, если есть бабушка?

Звонок в дверь. Мама, конечно. 

— Димочка! Бабушка пришла!

Он вскакивает, бежит к ней. Обнимаются. Я для них в этот момент не существую.

Иду на кухню, начинаю готовить ужин. Мама заходит следом, садится за стол. Начинает с привычных упреков — опять давлю на ребенка, опять требую невозможного.

Потом сообщает, что звонила Андрею. Моему бывшему мужу. Требовала денег на репетиторов для Димы. Руки начинают дрожать от злости.

Андрей был хорошим человеком. Мы познакомились, когда Диме было четыре. Его родной отец к тому времени уже два года как исчез. Андрей пытался заменить ему отца. Водил в парк, учил кататься на велосипеде, читал сказки на ночь.

Мама восприняла это как угрозу. Каждый шаг Андрея критиковался. Не так держит ребенка, не так разговаривает, не то покупает. Помню, как он учил Диму завязывать шнурки. Мама увидела и устроила скандал — издевается над ребенком, заставляет делать то, что ему еще рано.

Дима быстро понял расклад сил. Если что-то не нравится — жаловаться бабушке. Не хочет есть суп — бабушка приготовит макароны. Не хочет убирать игрушки — бабушка уберет. Не хочет делать уроки — бабушка сделает.

Андрей пытался со мной говорить. Предупреждал, что ращу инфантильного парня. Я понимала, но ничего не могла сделать. Каждая попытка ограничить влияние мамы заканчивалась истерикой. "Я столько для вас сделала! Ты хочешь отнять у меня единственную радость!"

В конце концов, Андрей не выдержал. Перед разводом сказал, что любит меня, но жить в этом аду больше не может. Я даже не пыталась его удержать. Понимала, что он прав.

После развода стало только хуже. Мама окончательно взяла Диму под свой контроль. В восемь лет он не умел сам одеваться — бабушка одевала. В девять не мог налить себе воды — бабушка наливала. В десять не знал, как включить стиральную машину — бабушка стирала его вещи.

В школе начались проблемы. Учителя жаловались — не делает домашние задания, врет, прогуливает. Мама находила оправдания. Учителя не понимают его тонкую натуру. Программа слишком сложная. Дети травят.

Помню родительское собрание в прошлом году. Классная руководительница при всех сказала, что Дима не готов к средней школе. Не самостоятелен, не организован, ждет, что кто-то все сделает за него. Мне было стыдно до слез.

Дома попыталась поговорить с мамой. Бесполезно. "Они просто не умеют работать с особенными детьми!"

Особенный. Это ее любимое слово. Дима особенный, поэтому ему можно все.

Сегодня что-то во мне сломалось. Может, усталость накопилась. Может, просто предел терпения. Но когда мама начала диктовать Диме ответы по математике, я не выдержала.

Вошла в детскую, попросила маму выйти. Она смотрела на меня как на предательницу. Дима испугался — впервые видел, чтобы я противостояла бабушке.

Объяснила — больше никто не будет делать за него уроки. Или сам, или никак. Мама попыталась даже давить на жалость, но это не сработало.

Она ушла, хлопнув дверью. Обещала, что я пожалею. Возможно, конечно, но продолжать так больше нельзя.

Села рядом с Димой. Он растерян и не понимает, что происходит ведь всю жизнь бабушка решала за него все проблемы, а тут вдруг нужно самому.

Начали с математики. Объясняла медленно, терпеливо. Он пытался понять. Тяжело шло, но пытался. Когда решил первую задачу сам, в глазах появился блеск и гордость за себя.

Потом был русский язык, диктант. Писал с ошибками, но писал сам. Не ждал, что кто-то продиктует правильные ответы.

К одиннадцати вечера мы, наконец-то, все закончили. Конечно, Дима устал, но это была довольная усталость - впервые за долгое время сделал уроки сам.

Укладываю его спать. Обычно это делает бабушка — раздевает, укрывает, сказку рассказывает. Сегодня справляется сам. Медленно, неуклюже, но сам.

— Мам, а бабушка правда больше не придет?

— Придет. Но уроки ты будешь делать сам.

— А если не получится?

— Я помогу. Но делать за тебя не буду.

Заснул практически моментально. А я сижу рядом и смотрю на него. Вот он - мой мальчик, которого я почти потеряла в бабушкиной "любви".

Телефон вибрирует постоянно — мама пишет сообщения, которые я не читаю, потому что знаю, что там одни упреки, угрозы и манипуляции.

Завтра будет тяжело, потому что Дима привык, что все делают за него, и наверняка будет сопротивляться, капризничать и жаловаться бабушке, а мама будет давить и, возможно, попытается настроить сына против меня. 

Но отступать некуда — либо сейчас начну воспитывать из него человека, либо потеряю окончательно, ведь в одиннадцать лет еще можно что-то изменить, а в пятнадцать будет уже поздно.

Завариваю чай и сажусь у окна, смотрю на темную улицу с горящими фонарями и думаю о том, что где-то там моя мама, обиженная и злая. Мне жаль ее, но еще больше жаль своего сына, которого она своей любовью превращает в бытового инвалида. 

Ведь любовь бывает разной — бывает созидающей, помогающей расти, а бывает разрушающей, парализующей, и мамина любовь к Диме определенно из второй категории.