Мама запретила привозить внуков на дачу. Мол, она устала от них и спокойно хочет все посадить

Когда я позвонила маме и сказала, что на выходных приеду на дачу с детьми, она замолчала.

Не так, как обычно. Не задумалась, не отвлеклась, не «угукнула». А замолчала по-настоящему.

- А ты… не могла бы приехать одна? - произнесла она наконец, чуть натянуто. - Ну просто... без детей. Отдохнешь хоть. Побудешь на свежем воздухе. Без суеты.

Я чуть не выронила телефон.

- Без детей? - переспросила я. - Мам, а с кем я их оставлю?

- Ну, я не знаю… К отцу отвези? Или… - она замялась. - Просто я хочу в этот раз спокойно посадить огород. Без беготни, без постоянного отвлечения. Ты же понимаешь, у меня уже и спина, и давление, и ноги гудят к вечеру.

- Ага, понимаю, - сказала я. 

Внутри все бушевало: «А раньше ты не уставала? А когда я бегала по грядкам, сил хватало?». И вообще, она же прекрасно знает, что после развода у нас с мужем натянутые отношения. Бывший супруг не стремится видеться с детьми, а мать предлагает отвезти их к нему. 

Но я проглотила обиду. Хотя всё внутри перекручивалось, как белье в центрифуге.

- Мам, дети же любят дачу. Они с осени ждут, когда поедем. Они мечтали, как будут тебе помогать. Вера с утра спрашивает, испечешь ли ты ей пирожки с вишней, как в прошлый раз. А Егор вчера откапывал свои игрушечные грабли.

- Я понимаю, доча. Правда. Но я больше не могу за ними смотреть. Это уже не удовольствие. Это просто тяжело. У них же энергии, как у двух ураганов. Всё переворачивают, бегают, дерутся, кричат. Ну зачем мне это на даче? Не отдых, а пытка.

- Я никогда не просила тебя за ними следить, - сказала я, чувствуя, как голос дрожит. - Они же не на передержку к тебе едут. Им хочется к бабушке, понимаешь?

Молчание.

- Я просто... я уже не могу. И ты должна это понимать. Я всю жизнь всё делаю для всех. А сейчас хочу тишины. 

- Должна понимать? - переспросила я. - Понимать, что ты отказываешься видеть своих внуков?

- Да не в этом дело! - резко сказала мать. - Я их люблю! Но это дети! Они всё крушат! В прошлый раз они заровняли морковную грядку и лук повыдергивали! Думали, что это сорняки! Мне потом неделями рассада снилась в кошмарах!

Так вот оно как. Значит, грядки важнее. Морковка дороже внуков.

Я вдруг увидела свою мать совершенно иначе. Не как бабушку, которую я всегда идеализировала, а как женщину, которая устала и очертила свои границы… И в этих границах больше не нашлось места моим детям.

- Ясно, - произнесла я глухо. - Всё с тобой понятно.

- Не обижайся, доченька, - добавила мама уже мягче. - Я просто прошу понять меня. Я не железная. Просто в этот раз… в этот раз мне хочется спокойно всё посадить.

Я кивнула, хотя мать не могла этого видеть.

- Хорошо. Мы не приедем. Я тебе не помешаю.

И положила трубку.

А потом просто стояла посреди комнаты, глядя в окно. Чувствовала, как сердце сжимается. Больно, обидно. Мать выбрала удобство. Удобство вместо внуков.

- Мам! - раздался голос Егора. - А я нашёл свою лопату! Зелёную! Я яму выкопаю, чтобы бабушке червячков искать!

- А я сапожки нашла! - Вера подпрыгивала у входной двери. - С зайцами! Чтобы по лужам и на грядках!

У меня перехватило дыхание. Дети были так открыты, так искренне радовались. Они не знали, что бабушка… не ждёт их. Что бабушка выбрала грядки.

Я села на кухне, крепко держась за чашку. Пальцы дрожали. Внутри была такая обида, как в детстве, когда обещали цирк, но не пошли. Только теперь не я, а мои дети стали ненужными.

Нет, я не злюсь. Мне просто больно. Больно потому, что я всегда думала, что любовь бабушки - вещь постоянная. Что она крепче усталости, спины и рассады.

Но, видимо, ошибалась.

В тот день мы остались дома. Лепили из пластилина, поливали цветы на балконе, читали «Трям! Здравствуйте!» на диване. Я сделала вид, что ничего не случилось. Но внутри осела тяжесть. 

И если когда-нибудь у меня будут внуки, я вспомню этот день. Вспомню Верины сапожки с зайцами. Вспомню лопату Егора. И сделаю всё, чтобы никто из детей не почувствовал, что он мешает мне жить. Пусть даже огурцы потом взойдут немного криво.