Помогаю родственнице как могу, а вместо благодарности получаю критику и унижения

Есть у меня пожилая одинокая родственница, двоюродная сестра моей покойной бабушки. Зовут ее Тамара Петровна, ну а я бабой Томой называю. Она бывшая учительница русского языка и литературы. В свое время она помогала мне с уроками, учила писать сочинения и изложения.

Я благодарна бабе Томе за ту помощь, однако уроки ее вспоминаю с содроганием. Это та самая учительница старой закалки, что могла и указкой по голове треснуть. Впрочем, доставалось, видать, только мне. Полагаю, в школе таких выкрутасов она себе не позволяла.

Хочу сказать, что Тамара Петровна заслуженный педагог. Она много лет уже не работает в школе, но ученики до сих пор ее навещают. А уж на день учителя квартира бабы Томы превращается в цветочный магазин.

Этой моей родственнице очень важно поддерживать свой имидж и статус. Поэтому, приглашая к себе своих любимых учениц, она хочет, чтобы все было по высшему разряду. А поскольку сама уже не способна этот “разряд” обеспечить, то привлекает к этому меня.

О встрече с ученицами баба Тома предупреждает меня заранее. Все начинается со списка продуктов, которые я должна купить. И каждый раз ей что-то не нравится.

- Это разве лук? - возмущается родственница. - Я тебя спрашиваю, ты называешь это луком?

- Конечно же, лук, - отвечаю я, - причем нормальный.

- Не, ну если ты слепая, то я понимаю, где ты тут увидела нормальный лук, - говорит Тамара Петровна, скорчив лицо, - но если ты хотя бы чуть-чуть видишь, а в голове, кроме соломы, есть еще хоть немного мозгов, то ты должна понимать, что это не лук.

Почти каждый продукт моя мучительница критикует и отбраковывает. Порой мне кажется, она это делает нарочно, чтобы испортить мне настроение.

- Ты не забыла, что мне нужно квартиру прогенералить? - спрашивает баба Тома за два-три дня до события.

- Не забыла, - со вздохом отвечаю я.

Ну и каждый раз повторяется одна и та же ситуация. Мне приходится выслушивать про то, какая я лентяйка. А все потому что вздыхаю, и в глазах моих нет радости при мысли о том, что мне предстоит генеральная уборка у “одинокой старой женщины”.

Уборка превращается в отдельный квест для меня. Мою полы я плохо, потому что лентяйка, слепая и грязнуля. Если не двигаю мебель, то я халтурю, а не убираюсь. А если двигаю, то действую бабе Томе на нервы жутким скрипом.

Очередную порцию придирок я получаю, когда готовлю. Тамаре Петровне не нравится ничего.

- Ты считаешь, нормальные люди могут это есть? - с выражением брезгливости на лице спрашивает хозяйка.

Иногда она откусывает кусочек и тяжело вздыхает. Случается, выбрасывает готовое блюдо в помойное ведро.

Но это мое не самое страшное испытание. Я ведь еще должна прислуживать бабе Томе за столом. А значит мне полагается выглядеть красиво. Она перебирает весь мой гардероб и выбирает из всего “ужаса” что-то “приличное”.

Надо сказать, что при гостях Тамара Петровна ведет себя прилично. У нее нет своих детей, соответственно, и внуков. Поэтому меня она представляет как свою любимую внучку, хвалит и даже говорит, что гордится мною.

Когда это мучение заканчивается, я радуюсь, что “отстрелялась” до следующего мероприятия у бабы Томы. Казалось бы, зачем я терплю эти унижения из года в год? Не знаю, такое воспитание, что старших нужно уважать. Да и есть какое-то чувство к родственнице, у которой нет родных внуков.

И все же однажды я решилась на “революцию”. Бунт случился, когда баба Тома назвала меня безрукой из-за недостаточно ровных кубиков в салате. Кинула я тогда нож на стол, и сказала, что раз она такая вредина, пусть сама салат и крошит!

- Ах ты ж неблагодарная и невоспитанная! - напустилась на меня баба Тома. - Знаешь ведь, что нет у меня ни детей, ни внуков, потому и норовишь обидеть старуху. А я ведь с тобой в детстве нянчилась и уроки делала!

Стала я домой собираться, а пока одевалась, высказывала все то, что на душе у меня было. И про многолетние унижения сказала, и про выброшенные в помойное ведро котлеты припомнила. Не верила Тамара Петровна, что я вот так просто уйду и не стала ничего делать. Стала названивать моим родителям и другим нашим родственникам, чтобы сообщить о моем “предательстве”.

Только вот вся наша родня бабу Тому хорошо знает. Все удивляются, как много лет я вообще терпела эту вредную старуху. Потому не поддержал ее никто и не пожалел.

Я же решила, что пальцем не пошевелю, пока не получу извинения и гарантии того, что больше оскорбления не повторятся. Однако баба Тома извиняться не торопится, видимо, ждет, что я одумаюсь и продолжу помогать ей на прежних условиях.