Радуюсь, что в жизни матери теперь всё плохо. Она это заслужила

Многие не понимают моей реакции, считают меня жестокой. Особо одарённые вообще говорят, что мать - это в любом случае святое, ведь она жизнь дала. 

Ну да, мать мне дала жизнь. А потом до восемнадцати лет старательно её портила. Я же была ярким напоминанием о её просчёте: не удалось с помощью меня мужика к себе привязать, отказался он из семьи уходить. 

Можно было бы сделать аборт, но мать испугалась, что потом не сможет родить желанного наследника, поэтому решила доносить беременность и родить меня. 

Думаю, было бы гораздо лучше, если бы меня воспитывали бабушка с дедушкой, но их у меня не было. Точнее, я их не знала, потому что мать в восемнадцать лет сбежала из дома. 

Как же, её там заставляли учиться, быть человеком, а это гораздо труднее, чем ноги раздвигать и под мужиков ложиться. Вот она и не выдержала такого "издевательства". 

Не знаю, почему она просто не подкинула меня своим родителям, вряд ли они отказались бы от внучки. По крайней мере, когда я их нашла в двадцать лет, бабушка рыдала и задавалась вопросом - за что мать со всеми нами так поступила. 

Я была матери помехой. В детский дом меня не сдать: стыдно, что кто-то узнает. Но и в жизни я ей мешалась. Одно дело - свободная девица, а другое - женщина с ребёнком. 

На мне и вымещались вся злость и недовольство. Меня почти до первого класса мать брила налысо, потому что я в детстве плакала, когда она грубо завязывала мне хвосты. 

Воспитателям говорила, что вшей и блох боится. Хотя у нас были такие воспитатели, которым было всё равно, как выглядит ребёнок. Лысая и лысая, зато после тихого часа мне не надо причёску делать. 

Про то, что мать меня била, даже не говорю. Это было нормой в нашей семье. Причём я её раздражала, даже когда просто сидела и никого не трогала. Мать проходила мимо и могла просто пнуть, потому что я "мешаюсь на дороге". 

Когда меня сбила машина, она в больнице появилась два раза - когда госпитализировали и когда выписывали. Ни разу за месяц не пришла, меня всей палатой подкармливали, потому что большинство детей лежало с родителями. 

У меня до сих пор на ноге есть ожог от утюга. Я гладила блузку в школу и прожгла её, не дала утюгу остыть после штанов. Мать сначала орала, что я теперь буду голой в школу ходить, а потом взяла утюг и приложила к ноге. Сказала, на память. 

Самые лучшие моменты были, когда у матери появлялся очередной мужик и она хотя бы на ночь уходила из дома. А иногда она могла и на месяц пропасть - просто уезжала в отпуск. 

Я с первого класса умею сама себе готовить простейшие блюда. Зашивать одежду, пришивать пуговицы, стирать. Матери же было плевать. Её не волновало, что я ходила замарашкой. Она и в школу-то не ходила. 

И при этом, когда я в пятнадцать лет сбежала из дома, мать подала заявление в полицию, и меня сняли с поезда. А дома ждали очередные побои. 

Уехать я смогла только в восемнадцать лет. Как раз школу закончила и сбежала. Устроилась на работу, сняла комнату, стала жить. В двадцать лет нашла бабушку, съездила к ней. 

Я так и жила у бабушки, пока она не умерла пару лет назад. Единственный человек в моей жизни, который меня принял и полюбил. Я безумно по ней скучаю. 

Мать ненавижу всеми фибрами души. Поэтому, когда я узнала, что она получила инвалидность после аварии, я испытала только удовлетворение. Красоты, которой она так гордилась, больше нет, и остаток жизни ей придётся провести на обезболивающих.

Качество этой жизни будет ниже среднего. Мне её не жалко ни капельки. Я считаю, что свою участь она заслужила. Было бы неплохо, если б возмездие нашло её раньше, но и так неплохо. 

Я с матерью никак не контактирую, но со стороны наблюдаю, как она теперь живёт. Вижу, как она ковыляет, и в груди словно ослабевает узел, закрученный там с самого детства. 

Пусть кто угодно считает меня плохим человеком, недостойной дочерью и злом во плоти, но я продолжаю считать, что имею право на свои эмоции. Как взрослый человек, я знаю, что радоваться боли других людей неправильно, но избитый, обиженный и нелюбимый ребёнок внутри меня ликует.