- У меня таблеточки уже сто лет лежат, выбросить рука не поднималась. Выпей! - сказала свекровь и протянула мне лекарство

Многие женщины на своих свекровей жалуются. Как послушаешь - кругом одни мегеры. И как только такие злыдни хороших мужей воспитали для нас, девочек? А у меня замечательная свекровь, правда, есть у нее один недостаток.

Когда мы только познакомились, порывы Ларисы Евгеньевны отдать мне кучу всяких вещей, показались мне даже милыми. Вот только мой Вася злился на мать и требовал, чтобы она завязывала с “подарками”. Я тогда не поняла, в чем дело.

- Оленька, я тебе ложку хочу отдать, - заговорчески улыбаясь, сказала будущая на тот момент свекровь.

- Зачем? - удивилась я.

- Это не простая ложка, а старинная, - ответила Лариса Евгеньевна и протянула мне странную ложку, действительно, очень не новую.

Вообще-то, когда вещь старинная, предполагается, что она имеет какую-то ценность. Ну вроде как реликвия, артефакт. У Васиной мамы в руках была совершенно обычная ложка, возможно, изготовленная в позднем СССР. 

У этой ложки некогда было покрытие “под золото”. Естественно, о натуральном золоте там речи и быть не могло. Теперь это была просто потертая вещица, крайне неопрятного вида. У меня даже возникло ощущение брезгливости, когда я брала ее в руки, но виду я, конечно, не подала.

- Мам, прекращай всякую ерунду сплавлять людям, - недовольно проворчал Вася.

Но его мать при этом так расстроилась, что я тут же сказала, что обязательно заберу ложечку. Лариса Евгеньевна назвала меня доченькой и довольно переключилась на какую-то другую тему.

В следующий раз свекровь отдала мне абсолютно ужасный растянутый розовый свитер. Кому этот свитер мог бы быть по размеру, я не знаю - он казался невероятно огромным.

- Доченька, как же тебе к лицу этот свитерок! - воскликнула Васина мама, протягивая огромное, растянутое, поросячьего цвета безобразие.

Я заметила, что “подарок” свекровь мне преподнесла, когда ее сын отлучился. Принимать это безобразие я не хотела, поэтому вежливо отказалась.

- Ты что, моя хорошая, нельзя от такого отказываться, - начала убеждать меня свекровь, -  он же из натуральной шерсти. Такого нигде не купишь. 

- Да аллергия у меня на шерсть, - соврала я, готовая сказать что угодно, лишь бы не принимать розовую колючую безвкусицу.

- Аллергия? - будто бы даже обрадованно воскликнула Лариса Евгеньевна. - А у меня есть таблеточки как раз. Я все хотела выбросить, а рука не поднималась.

Я этими словами свекровь протянула мне лекарство. Я бы, конечно, возмутилась, если бы не была уверена в том, что эта святая женщина искренне желает мне помочь. 

Стояла я, глядела на розовое безобразие и таблетки девятьсот лохматого года и размышляла - принимать или нет. Выбор у меня стоял, конечно, покруче, чем у шекспировского героя.

В общем, не получилось у меня тогда отказаться от щедрых даров. Взяла я всю эту красоту, а по пути домой выбросила в мусорный бачок. А Васька смотрел на меня и посмеивался.

- Ты бы уж научилась моей матери говорить “нет”, а то ведь она тебя таким добром завалит, что сама не рада будешь, - сказал он.

Я пообещала, что впредь буду тверже. Однако твердость проявлять у меня с этой женщиной никак не получалось. Она обижалась, навязывала, шантажировала, уверяла, что мне нужна именно эта хренорезка, и в конце концов, я сдавалась и принимала подарок. 

Так я оказалась счастливым обладателем поеденного молью пальто, картонной коробки со старыми открытками, запасом индийского чая, произведенного еще в СССР, и металлического обруча.

Однажды я все-таки набралась смелости и сказала “нет”. Мне пришлось провести огромную работу над собой, чтобы дать отпор свекрови, но не обидеть ее. Мы пили чай, много разговаривали, и в конце концов, она меня поняла. 

Нас с Васей Лариса Евгеньевна вроде как оставила в покое. Но ведь обещание она дала только нам. Это я поняла в тот самый день, когда эта святая женщина принимала у себя моих родителей. Мои мать с отцом пришли к сватье с тортом и бутылкой шампанского, а вышли…

Мать растерянно несла какую-то старую куклу без ноги, старую палетку теней с явным преобладанием голубых и оранжевых оттенков, чайник с отбитым носиком и старые бифидобактерии. У отца были деревянные разделочные доски, от которых пахло смесью рыбы и фруктов, канистра для бензина, набор шашек и банка кабачковой икры. 

Увидела я это все и поняла, что моя “вахта” закончилась. Себя я сумела отстоять, а вот мать с отцом пусть сами со сватьей воюют.