Сосед требовал срубить черешни. Я срубил, а на их месте поставил два сортира

Я частенько на своей веранде попиваю чай и смотрю вниз — на соседские грядки. И думаю: знали бы мои старики, до чего иногда доходит человеческая алчность и как приходится за свою землю стоять. 

А история, конечно, мутная вышла, даже с душком, но поучительная. Мой участок, слава богу, на холмике, чуть выше соседского. Это, как оказалось, не просто так, а, считайте, стратегическое преимущество.

Мы с соседями всегда жили душа в душу. И с прежними хозяевами, царство им небесное, никаких проблем не было. Добрые люди были, приветливые. Если что, помогут картошку выкопать или забор подправить. 

Мои родители с ними дружили, и я, когда дом по наследству получил, тоже думал, что так и будет. Все эти годы я тут все облагораживал: каждую грядку с любовью, каждый кустик. Я ведь человек принципиальный, да и хозяйственный. Мне порядок важен.

А вот когда соседские старики отошли от дел, и приехали наследники… Ох, это отдельная песня! Эти новые сразу себя показали. Особенно этот Аркадий. Он, как только ключи получил, сразу начал, что называется, качать права. Видно, городской, привык там кулаками махать, а тут, на даче, так не принято.

И камнем преткновения стали две старые черешни. Такие пышные, плодоносные, мне помнится, еще мои родители их сажали, лет сорок им точно уже. Стоят они у меня, на моей территории, вот прямо у самой межи. Красавицы!

Так этот Аркадий вдруг заявляет! Видите ли, кто-то из его родни, давным-давно эти черешни сажал, чтобы почву укрепить. Мои черешни, на моей земле, а сажал кто-то из его родни! Представляете наглость? Да еще он и заявил, что эти деревья растут на его территории.

Я, конечно, послушал его бред, покивал. Улыбнулся вежливо, но уже тогда почувствовал: будет буря. Человек, видно, из породы «дайте мне то, чего у меня нет». А если не дадите, то я сам заберу.

Дело дошло до землемеров. Мы их вызвали. Они приехали, что-то меряли, чертили. Я, конечно, стоял, контролировал каждый шаг, каждую цифру. С этими городскими надо глаз да глаз.

Землемеры там что-то колышками отмечают, с приборами колдуют. А я смотрю и думаю: ну где правда-то, а? И что вы думаете? Нынешняя межа, как и ожидалось, проведена правильно! 

Мои черешни — на моей земле, никаких сомнений. Землемеры даже руками развели: «Ну, тут всё чётко, вопросов нет». Я аж выдохнул. Думал, ну вот теперь-то сосед успокоится, поймет, что против фактов не попрешь.

Куда там! Аркадий не унимался. Сверлит меня глазами, ходит по своему участку, как зверь в клетке. Нервничает. И выдает мне ультиматум:

— Ладно, Григорий Петрович. Пусть на вашей земле. Но это же наши черешни! Так что либо рубите, либо урожай с них — мой! Будем делить!

Мое дерево, на моей земле, я его поливаю, обрезаю, удобряю, а ему урожай отдавать должен? Это что же такое? Наглость чистой воды!

Я слушал соседа, а у меня внутри все кипело. Всю жизнь я жил по совести, по правилам. Никого не трогал, чужого не брал. А тут такая беспардонность! Срубить черешни? Срублю. Но как?!

Обида закипала, совесть не давала покоя, а голова кипела от мыслей. Ночами я не спал, все думал. Лежу и прикидываю: ну как ему объяснить, что нельзя так наглеть? Как донести до соседа, что моя земля — это моя земля?

И тут меня осенило! Утром, прямо за завтраком! Эврика, как говорят! Я понял, как показать этому Аркадию, кто на этой земле хозяин. И чтобы ему неповадно было на чужое рот разевать.

Срубил обе черешни, без лишних разговоров. Тихо, аккуратно. Аркадий, наверное, уже потирал руки, думал, что победил, что я прогнулся под его требования. Ха! Он мог радоваться своей победе лишь пару недель.

Потому что на месте каждой черешни я поставил… по деревенскому туалету типа сортир. Новенькие, деревянные, аккуратненькие такие, как будто там и были всегда. Два! В ряд! Почему два? А потому что черешни две были!

Так вот, сейчас стоят эти мои сортиры прямо у самой межи. Ну, знаете, чтобы мне удобно было и чтобы мозолили глаза этому Аркадию. И вид, так сказать, из окна у него теперь живописный — прямо на наши «сельские нужды».

Когда Аркадий увидел это «произведение искусства» утром, он чуть не подавился чаем. Выскочил на участок, глаза круглые, как плошки.

— Григорий Петрович! Что это?! — кричит.

А я что? А я ему:

— Что-что? Удобства. Моя земля, что хочу, то и ставлю. Черешни требовал срубить? Срубил. Претензий нет. А это уже мое личное дело, как я своей землей распоряжаюсь.

Он, конечно, побегал, побурчал, но ничего не смог сделать. Моя земля, мои туалеты. Закон.

Я, конечно, человек запасливый и предусмотрительный. Выгребные ямы-то сделал, как положено, глубокие, вместительные. Но опалубку-то… Опалубку я сделал "с перфорацией". Ну, чтобы, так сказать, удобрения лучше усваивались. Для местной флоры и фауны. Чтобы не пропадало добро, и все «полезные вещества» уходили прямо в почву.

И чтобы клубника, которая растет у Аркадия прямо под моим забором, получила дополнительное, так сказать, «натуральное» питание. Я ж ведь за экологию! А клубнику эту, между прочим, сосед на продажу выращивает.

Естественно, такая «инновация» в поселке долго секретом не оставалась. У нас ведь как: баба Маша что-то увидела, бабе Дуне рассказала, а та уже всему автобусу донесла. Слава о моих сортирах разлетелась мгновенно. 

Благодаря этой утечке информации — ну, тут, наверное, и моя жена постаралась, и соседка Галина Павловна, — всем обитателям поселка стало известно о нюансах этих выгребных ям. И о том, что перфорация сделана с таким расчетом, чтобы ароматы распространялись максимально эффективно, особенно в сторону нижнего участка.

Итог какой? Теперь клубнику с участка этого Аркадия никто в поселке не покупает. Совсем. Знаете, почему? Говорят, от нее особый, такой… специфический аромат исходит. Какой-то «натуральный».

А я что? А я ничего. Я просто хозяин на своем верхнем участке. И, как видите, я умею распоряжаться своей землей. Вот вам и черешни. И вот вам справедливость. Я считаю, что человек должен получать по заслугам. И если он заглядывается на чужое, то пусть потом не удивляется последствиям.