— Ваш сын занимается попрошайничеством! — наехала на меня администрация школы

Витька мой с самого детства растет очень чувствительным. Мы с мужем до сих пор удивляемся, в кого он такой у нас уродился.

Не скажу, что мы с супругом люди черствые и равнодушные, но сынок наш бьет все рекорды по состраданию. Поняли мы это, когда начали читать чаду сказки на ночь и в первый раз увидели, как он заливается слезами из-за разбитого золотого яичка.

Дальше больше. Колобка нам было жалко, потому что ему не посчастливилось с лисой встретиться. История Снегурки, с дуру решившей сигануть через костер, доводила Витьку до нервной икоты.

Мы и объясняли, и на пальцах показывали, что добро без зла невозможно. Все бесполезно, сын размазывал слезы кулаками и причитал, как ему всех жалко.

К школе Витькина чувствительность сгладилась, но все равно он продолжал сочувствовать всем и вся. Когда сын пошел в первый класс, мне даже пришлось классную руководительницу предупредить об этой черте характера моего ребенка.

Так и так, сказала я, сын наш растет очень сострадательным человеком. Не может пройти мимо букашки, чтобы не пожалеть ее и не посочувствовать ей.

Антонина Сергеевна понимающе покивала. Да-да, мол, какое нынче редкое качество.

— Так важно быть внимательным человеком. Прекрасно, что вы воспитываете сына в самых светлых традициях! — умильно посмотрела на меня классная руководительница, сложив руки на груди.

Первое время все было хорошо. Сын демонстрировал успехи, дружил с одноклассниками и принимал активное участие в жизни класса. Никаких жалоб от педагогов на нашего ребенка не поступало.

А потом как гром среди ясного неба звонок от классухи. Дрожащим голосом Антонина Сергеевна попросила меня срочно подойти на встречу с классным руководителем.

— Вам немедленно нужно приехать в школу. Случилось ЧП! — звенела скорбными интонациями учительница.

У меня сердце оборвалось! Что, спрашиваю, что такое, скажите хоть вкратце.

— Это не телефонный разговор, — нагнетала классуха, — но разговор очень серьезный.

Что делать, если ребенок в опасности. Пришлось мне бросить все дела и мчаться в школу. В холл учебного заведения я вошла на полусогнутых и практически седая.

Кое-как доплелась до кабинета директора. Меня встретила секретарша, чей тревожный вид никак нельзя было не заметить.

Только я вошла в кабинет, как ко мне бросилась Антонина Сергеевна.

— Вам стоило сразу сообщить, что в вашей семье такая сложная ситуация! Мы обязательно пришли бы вам на помощь! Не держите горе в себе!

У меня глаза на лоб полезли. Какое, спрашиваю, горе, что вообще тут происходит, почти что закричала я.

— Происходит то, что ваш сын занимается попрошайничеством! — поднялась из-за своего стола директриса.

Я чуть в обморок не рухнула. Никогда на здоровье на жаловалась, но тут прямо сердце защемило. В каком, говорю, смысле попрошайничеством.

 — В прямом, — ответила директриса, строго глядя на меня поверх очков, — притащил в школу коробку и собирает деньги. Ходит по классам, рассказывает слезливые истории.

Только тут мне все стало понятно. Постойте, кричу, никакой мой сын не попрошайка!

— Это Витька увлекся благотворительностью! — сказала я и осеклась, увидев выпученные глаза педагогов.

— Какая еще благотворительность в семь лет? — выдавила из себя классуха.

— Самая простая, — начала я. — Сын давно интересовался волонтерским движением, члены которого собирают деньги на разные нужды. Трудно не заметить специальные ящики для пожертвований, расставленные то тут, то там. Да в каждом супермаркете есть такие коробки!

Витька, сказала я, несколько раз спрашивал, для кого и почему собирают деньги. Мы с мужем ему сказали, что это называется благотворительность.

— Видимо, — добавила я, — наш ребенок вдохновился и решил помочь волонтерским организациям посильными способами.

Директриса снова надела очки и посмотрела на меня еще строже. Вы, сказала она, нам тут зубы не заговаривайте. Какая, дескать, еще благотворительность, когда ребенок в первом классе.

— Признайтесь, это вы подговорили Виктора тянуть деньги с одноклассников? — буравила меня взглядом директриса.

Я от возмущения аж закашлялась. С ума, говорю, вы сошли, что ли. Делать нам больше нечего. Мы с супругом, если хотите знать, зарабатываем достойно, на жизнь более чем хватает.

Спорила я с администрацией, спорила, да так ни к чему не пришла. Не убедили ее мои рассказы про Витькину чувствительность и желание помочь нуждающимся.

Или ваш ребенок ведет себя нормально, или мы принимаем меры. Такой ультиматум выдвинули мне в школе.

Что ж, пришлось рассказать сыну, что не все благородные порывы принимаются общественностью на ура. И что для благотворительности нужно созреть.

Какие времена, как говорится, такие и нравы.