– А чего курица несоленая была? – спросила соседка по купе, съев мою еду

Два раза в год я езжу на поезде к родителям – чаще не могу, не позволяет работа. Для меня это возможность окунуться в прошлое, когда я вместе с папой и мамой путешествовала то к морю, то к тетке в столицу. 

Мне нравится вся эта дорожная романтика: стук колес, крепкий чай в подстаканниках, разные попутчики.

Эта поездка немного отличалась от предыдущих. Во-первых, я за пару дней до отправления выписалась из больницы после операции. Во-вторых, пришлось собираться впопыхах, что для меня в новинку. В вагон забежала, точнее заползла, уже в числе последних.

Моей соседкой по купе оказалась женщина с двумя мелкими детьми. Ну я мысленно приготовилась к крикам и возне. Верхняя полка надо мной пустовала, что несказанно обрадовало.

Мне попутчица сразу не понравилась. Женщина оказалась слишком болтливой, все норовила меня допросить: куда еду, зачем еду, почему одна, сколько вещей, а когда есть буду… Вопросы сыпались неудержимым потоком.

Только разложила вещи и застелила полку, как последовала первая просьба от моей попутчицы.

– А у вас чайных пакетиков не будет, а то мы забыли купить? – сказала дородная женщина.

Ну я не жадная, поделилась с ней. Думала, что она хотя бы спасибо скажет, но зря. Неприятно, но не смертельно.

Я же решила немного отдохнуть – пока доехала до вокзала, умоталась просто жуть. Да и после операции мои силы постоянно куда-то пропадали неожиданно.

Проснулась я от шумного ужина. Дети прыгали по нижней полке и жевали печенье, мать периодически их подкармливала то вареными яйцами, то курицей.

Странно! А почему моя сумка, которую я ставила под столик, открыта и основательно опустела? Я точно помню, что ничего оттуда не брала, и провалами в памяти не страдаю.

– Ой, проснулась наконец! Давай к столу! – бойко сказала мне соседка по купе.

Смотрю на стол, а там все съестное, что я себе приготовила на сутки. И курица вареная, и яйца, и диетическое печенье, и хлебцы, и компот из термоса.

Дело в том, что мне после операции прописали определенную диету. Вот я и озадачилась – в поездку взяла только легкую еду, которую мой желудок в состоянии принять после лечения.

– Вы что шарились по моей сумке, пока я спала? – с удивлением воззрилась я на соседку, которая жадно запивала чаем мое печенье.

– А что такого? В поезде свои традиции: все, что взяли с собой, выкладывают на общий стол! – заявила мне попутчица. – Или ты первый раз едешь?

Так не по себе стало. Во-первых, мы на «ты» не переходили. Во-вторых, что это вообще за традиции рыться в чужих вещах в поисках съестного? Надо поставить на место эту беспардонную мадам, пока она еще что-нибудь не прикарманила из моих вещей!

– Руки прочь от моей еды! – едва сдерживая себе, зло сказала я соседке.

Она аж замерла с открытым ртом, куда хотела закинуть очередной кусочек моей вареной курицы. Дети тоже затихли, прекратив свой бедлам.

– Разоралась так! Это все от голода! Давай ешь скорей! – скомандовала мне соседка. – А чего курица несоленая была? На диете что ли?

Я же принялась собирать со стола все, до чего не успели дотянуться длинные руки моих соседей по купе.

– Э-э-э, куда? Мы еще не доели! – пыталась возражать попутчица, пытаясь выхватить у меня пакет с хлебцами.

Я же пригрозила ей вызовом начальника поезда за такую наглость. Да тут же воровство в чистом виде. Пусть я прослыву странной пассажиркой, но добьюсь восстановления справедливости.

Больше всего меня разозлил не сам факт воровства, а то, что соседка фактически лишила меня еды и обрекла на голод.

Угроза разборок с начальником поезда попутчицу мою сильно испугала. Она принялась извиняться, хотя звучало это не слишком искренне.

– Что за люди пошли жадные! За кусок курицы и печенье готовы в глотку вцепиться! – бормотала она, отсчитывая деньги за съеденное.

Да-да, я потребовала соседку возместить свои потери! Спускать все на тормозах не собиралась. 

На эти деньги мне удалось в вагоне-ресторане купить еще немного хлебцев и минеральной воды. Остальное же оставила как моральную компенсацию.

Оставшаяся часть поездки прошла в полной тишине. Соседка больше не покушалась на мою еду, только буравила иногда злобным взглядом.