Соседка тащит хлам с помойки, а я и рада

Среди гор мусора можно найти настоящие сокровища. Именно это странное увлечение соседки изменило наши с ней жизни. В прошлом году решила я переехать в другой район города, ближе к центру.

Устала тратить по часу на дорогу до работы. Да и вообще, хотелось жить ближе к цивилизации. В спальном районе инфраструктура обычно ограничена садиками и поликлиниками, а мне хотелось иметь под рукой больше мест, куда можно сходить после работы или в выходной. 

В качестве нового места постоянного жительства я выбрала стандартный панельный дом. У двух квартир, одну из которых я и купила в итоге, общий тамбур с крепкой железной дверью. 

“Она такая тихая, что вы даже не заметите ее присутствия”. Что ж, позже выяснилось, что бывшие хозяева моей квартиры практически не обманули меня. Первое время все было просто замечательно.

Я познакомилась с соседкой по общему коридору. Случайно, разумеется. У меня нет привычки совать нос в чужие дела. Просто однажды мы столкнулись с ней нос к носу. Пришлось общаться. 

Помню, я еще удивилась, почему родственники забросили старушку, такую приличную и адекватную на вид. А потом в тамбуре стали появляться какие-то вещи. Нет, не просто вещи, а вещи явно с мусорки.

Можете представить, какие ароматы витали в маленьком закрытом помещении. Сначала стенку у квартиры пенсионерки заняли какие-то потертые стулья и разваливающиеся тумбы.

И аромат, этот непередаваемый аромат. Надо было что-то с этим делать. Елена Максимовна, к которой я постучалась однажды вечером, смущенно объяснила, что это у нее такое хобби. Говорит, люблю спасать вещи, у которых хорошая энергетика. 

Идет, значит, соседка мимо помойки, видит какой-нибудь облезлый стул. Тут же определяет, какая у него энергия. Если хорошая, спасает полуразвалившуюся «недвижимость». 

Пока я ломала голову над тем, как законно повлиять на Плюшкина в юбке, ко мне в гости зашла приятельница. Зашла в тамбур и застыла на пороге. Вот, я говорю, теперь ты понимаешь, в какой кошмар я попала.

Подруга, не слушая меня, бросилась к горам соседкиного хлама. Кричит, ты что, не видишь, это же раритет, советский фарфор!  “Какой там фарфор, просто облезлая фигурка на одной ножке”, — отвечаю я, пожав плечами.

Приятельница вся затряслась, шепчет: “Ты хоть представляешь, сколько такая стоит? Я недавно видела на аукционе, стартовая цена от четырех ноликов. Да у тебя тут в тамбуре целое состояние зарыто!”.

Как обычно, шла мимо и обратила внимание на ауру находки. Та, по словам пенсионерки, светилась приятным зеленым. Вот так статуэтка-раритет оказалась в нашем тамбуре.

В общем, моя подруга, благо что юрист и вообще человек деловой, тут же, не сходя с места, предложила соседке и мне выгодную сделку. Находки пожилой женщины я тщательно изучаю и, если нахожу что-то интересное, сообщаю подруге.

Та организовывает реставрацию и продает вещь на аукционе. Полученную сумму мы делим на троих, причем большая часть идет, само собой, Елене Максимовне. Копаться в мусоре мне, конечно, не хотелось, но любопытство взяло верх.

Такие стояли у моей мамы в серванте и разбились, когда я полезла за чашкой и свалила на слоновье семейство тяжелую вазу. Так вот этих слоников я сама выкупила и подарила своей мамочке. 

Что касается Елены Максимовны, ей, кажется, вся эта наша возня по барабану. Принесенные мною деньги она куда-то небрежно пихала и, мне кажется, потом напрочь о них забывала.

Тогда я стала покупать ей продукты и лекарства, заказывала уборку домой. Даже пару раз купила соседке билеты в театр, чему пенсионерка была несказанно рада. Вот так нелепая страсть соседки к собирательству помогла нам подружиться.