— Я за тамбур кучу денег отвалила. Теперь что хочу, то там и храню! — отшила я принципиальную соседку

Когда моя Танюша объявила, что они с Игорем хотят пожениться, я сразу приняла решение разменивать нашу трешку. Подруги отговаривали, мол, останешься с носом, будешь локти кусать.

А я им так сказала. Не хочу куковать одной в трех комнатах и смотреть, как дети ютятся по съемным халупам, ожидая, пока смогут накопить на первый взнос по ипотеке.

Еще хуже, если молодежь будет моей смерти дожидаться. Оно мне надо? Точно нет. Да и к чему мне эти комнаты, будь они прокляты. Все равно одна, как перст.

Да и соседи приглянулись. На площадке всего четыре квартиры, по две с каждой стороны. Напротив меня жила Тамара, еще не старая женщина на пенсии.

Мы не то чтобы с ней сразу сдружились, но общий язык нашли, как я думала. Через полгода, как я переехала, предложила соседке установить железную дверь в общем тамбуре.

— Другие соседи давно закрыли свои отсеки, а мы чего ждем, пока к нам воры пожалуют? — убеждала я Тамару, протягивая ей листочек с расчетами.

Дверь обошлась нам в двадцать тысяч. Да, дорого, но установка была сложной. По крайней мере, так сказали рабочие.

С закрытым тамбуром зажили мы еще лучше, хотя и очень тихо. Гостей не водили, танцы не устраивали. Не из-за чего нам ругаться, казалось мне все эти годы. А потом дочь с семейством переехала ко мне.

Таня с мужем вложились в двушку в новостройке. Сначала хотели, как водится, пожить для себя. Но уже через год родилась Светочка, а еще через два Артемка.

Когда дети мало-мальски подросли, дочь с зятем решили обновить ремонт в квартире. Решили, что пора переклеить обои, на которых успели оставить художества дети.

— Так вот у нас к тебе предложение, мама. Можно мы на время самых грязных и пыльных работ у тебя перекантуемся. Не больше двух недель, обещаю!

Увидев мое остолбеневшее лицо, Танюша сбивчиво принялась объяснять. Жить у свекрови, дескать, нет никакой возможности.

У той давление скачет, находиться в одном помещении с детьми ей противопоказано.

— Снимать другую квартиру очень накладно, сами понимаете, — пробасил зять.

— Мамочка, ведь ты сама всегда говорила, в тесноте, да не в обиде.

Что с ними делать, не выгонять же на улицу. Жить такой толпой в однушке непросто, но деваться-то некуда.

Ремонт в дочкиной квартире затянулся. Уже наступила поздняя осень, то время года, когда нужно иметь под рукой и осеннюю, и зимнюю обувь.

Сегодня снег, завтра дождь, такой уж у нас климат. И именно из-за обуви начались у нас ссоры с соседкой Тамарой.

Представьте, когда в крохотной прихожей переобувается целая толпа из пяти человек. На каждого приходится не меньше двух пар обуви. А у детей еще и резиновые сапожки, в которых они с удовольствием бегают по лужам.

А что, там как раз полного свободного пространства. Соседка выставила стеллаж с разным барахлом, я тоже кое-какие полочки приспособила под хранение разной ерунды.

Никому обувь не мешала, стояла себе ровными рядками. И тут в один вечер стук в дверь. Тамарка на пороге.

— Вы что это весь тамбур своими башмаками загадили, ни пройти ни проехать!

Здрасте, отвечаю я, где это я заставила, всего четыре пары стоят, и те детские.

— Провоняли все помещение, дышать нечем! — не унимается соседка.

Тамарка еще шире пасть разинула. Ты, мол, принюхайся, запах такой, что мухи дохнут. И вообще, дескать, не имеете вы права держать в общем тамбуре обувь или что-то подобное.

— Вовремя ты про права заговорила, — отвечаю я, — может, вспомнишь, как не хотела платить за дверь в тамбур? Ругалась, говорила, что дорого. Я за тебя внесла недостающее, забыла? А раз так, то я могу хоть курятник в тамбуре построить.

Соседка от злости аж руками начала махать. Не хотите, говорит, по-хорошему, убирать свои лапти, я вас по-плохому заставлю.

А я вот из принципа убирать обувь не буду. Попроси она меня нормально, может и послушалась бы. Теперь до конца стоять буду. Имею право, и все тут!