Невестка решила меня пристыдить, назвав старой челночницей

Она даже не может себе представить, сколько боли и слез таит в себе эта, с виду обыкновенная, профессия. А ляпнула она эту обидную фразу, чтобы возвысить свою семью!

Моей невестке никогда не понять меня, ведь она выросла в совсем иных условиях и не сталкивалась с трудностями девяностых годов. Более того - ее родителей кризис особо не зацепил, так как они жили в то время в Германии.

Ника родилась и выросла в семье русских иммигрантов. Ее отец занимался научной деятельностью, и поехал в Европу, чтобы получить доступ к архивным данным Шиллера, немецкого философа и драматурга.

Отучилась, пошла на завод, познакомилась с будущим мужем, родила детей, отдала в ясли и снова за станок. Я была счастлива в таком ритме, пока кризис не заставил предприятие, на котором я работала, поспешно закрыться.

До этого драматического момента мы с коллегами, включая супруга, не получали зарплату четыре месяца. А после завершения работы производства, нам выплатили мизерные суммы, а остальное выплатили хрусталем, который все равно некуда было девать.

Мне ничего не оставалось, как научиться продавать. Смею похвастаться - в те времена я довольно много хрустальной посуды смогла продать, а что-то сумела и выменять на продукты и одежду.

Мой супруг был совсем безынициативный. Когда его уволили, он ничего умнее не придумал, как сидеть на диване, жаловаться родственникам на судьбу и выпивать.

Нет, не отдыхать. Мы там набрали в складчину одежды и привезли на родину, чтобы перепродать. Мне долго пришлось вживаться в роль челночницы. Если бы в то время были так популярны психологи, они бы мне диагностировали различные комплексы и травмы.

Я, в прошлом красавица и модница, стояла на морозе с обветренными руками, щеками и красным носом, с завязанным шерстяным платком на поясе. Все это ради того, чтобы моя семья не согнулась от голода.

Так мы поменялись с ним ролями. Четыре года я проработала челночницей, пока не нашла работу по профессии. За собой я потащила мужа, иначе бы он так и остался дома.

Времена были не то, что трудные - невыносимые! Я не располагала возможностью устроиться за границей. Мне долго приходилось свыкнуться с реалиями новой профессии. Но я справилась и семью вытянула из нищеты!

Мы стараемся лишний раз не пересекаться ни с невесткой, ни с ее родней. У меня уши вянут от высокопарных слов ее папы. Он так нудно рассказывает про западную философию и о том, что люди ей уделяют слишком мало внимания. Поэтому многие черствые и внутренне одиноки. Такое чувство, что от не от мира сего! 

Один раз мне так осточертело это все слушать, что я прямым текстом сказала, что сват занимается откровенной чепухой и болтологией. Ника обозлилась на меня, обозначив, что "старой челночнице не дано понять мысли мудрейших людей прошлых лет." Мол, мои мозги под другое заточены.

Так что быть челночницей в девяностые - не стыдно! А вырасти на всем готовеньком и проявлять неумолимое неуважение к старшим - это низко! Я сыну не стала высказывать свое недовольство, но уверена, что он все понял.

В свой дом я давно не приглашаю семью сына. Хочет - пусть сам ко мне заезжает после работы. Ему я всегда рада. А свою хабалку пусть не тащит в мой дом, много чести!