Брат с женой сделали меня прислугой на их даче. Моего терпения хватило на 8 лет

Сижу на крыльце, пью чай и смотрю, как по дороге идет Нина, жена двоюродного брата. Идет решительно, видно – на разборки.

Ставлю кружку на ступеньку, встаю. Знаю, зачем пришла.

– Привет, Нин.

– Какой привет! – она останавливается у калитки, руки в боки. – Ты что творишь? Мы приехали, а в доме черт знает что! Пыль, паутина, холодильник пустой!

– И что?

– Как что? Ты же должна была все подготовить! Как всегда!

Усмехаюсь. Как всегда. Восемь лет я готовила их дачу к приезду. Восемь лет драила полы, стирала шторы, наполняла холодильник. За копейки, которые еще выпрашивать приходилось.

– Нин, я больше у вас не работаю. Думала, это очевидно.

– Как не работаешь? А кто будет?

– Не знаю. Наймите кого-нибудь. Или сами делайте.

Она смотрит на меня как на сумасшедшую. В их картине мира я – бесплатное приложение к даче. Родственница, которая должна обслуживать их загородную жизнь.

История началась, когда Нина с Толиком купили участок по соседству. Я тогда только-только с Мишей поженилась, жили у его родителей в деревне. Работы не было, перебивались огородом да курами.

Толик – мой двоюродный брат по отцу. Старше меня на десять лет, в городе жил, бизнесом занимался. Приехали они с Ниной, смотрят участок. Бабушкин дом там стоял, старенький, покосившийся.

– Снесем, – решил Толик. – Новый построим. Двухэтажный, с верандой.

Денег у них тогда было завались. Нина в шубе приехала, на каблуках по нашим дорогам ковыляла.

– Оль, – говорит Толик, – твой Миша строитель вроде? Пусть ко мне в бригаду идет. Плачу хорошо.

Миша согласился. Правда, платил Толик не так чтобы хорошо, но для нас и эти деньги были спасением.

Дом построили за два года. Красивый получился – белый, с синей крышей, балконы резные. Нина довольна ходила, фотографировала для соцсетей.

А потом подошла ко мне:

– Оль, слушай, мы же в городе живем, редко приезжать будем. Может, ты за домом присмотришь? За деньги, конечно.

Я согласилась. Что там присматривать – проветрить, пыль протереть, снег зимой с крыльца счистить.

Первое время так и было. Приезжали они раз в месяц летом, я перед приездом прибиралась. Платили немного, но стабильно.

Потом аппетиты начали расти.

– Оль, купи продуктов к нашему приезду. Вот список. Деньги потом отдам.

– Оль, белье постирай, пожалуйста. Машинка же есть.

– Оль, цветы полей. Жарко, засохнут.

Незаметно я превратилась в прислугу. Готовила им обеды, стирала, гладила, пропалывала грядки. А деньги платили те же.

Но терпела. У нас с Мишей сын родился, каждая копейка на счету.

Хуже стало, когда их дети подросли. Дочка Толика, Алиса, девица капризная. Приедет на выходные с подружками, нагадят как поросята, а я убирай.

– Тетя Оля, – говорит мне как-то, – ты бы лучше полы помыла. Грязно у вас тут в деревне.

У вас. Будто я виновата, что дождь прошел и дороги развезло.

Младший, Артем, тот вообще хам. В комнате у него вечно бардак, окурки по углам, бутылки из-под пива под кроватью.

– Нин, – говорю, – может, сам пусть убирает? Парню шестнадцать лет.

– Ой, Оль, ну что ты? Он же ребенок! Учится, устает.

Ребенок. Который матом ругается и девок водит, пока родители в городе.

Но переломный момент случился в прошлом году. Толик влип в какую-то историю с налогами. Бизнес накрылся, счета арестовали.

Приехал мрачный, с Ниной ругается.

– Оль, – говорит, – тут такое дело... Денег пока нет. Но ты работай, мы потом все отдадим.

Работала. Месяц, два, три. Денег не было.

– Толь, – говорю, – мне платить надо за электричество. Сын в школу идет, форму покупать.

– Да-да, скоро переведу.

Переводил. Тысячу, две. При долге в пятьдесят.

Зимой вообще пропали. Даже не предупредили, что не приедут на праздники. А я дом подготовила, продукты купила на свои последние.

Весной Нина написала:

"Приедем первого мая. Наведи порядок."

Я не ответила. И ничего не сделала.

Пусть сами разбираются со своим домом. Я им не крепостная.

– Но мы же родственники! – возмущается Нина. – Как ты могла?

– Родственники помогают друг другу, – отвечаю. – А вы меня использовали. Восемь лет использовали.

– Мы тебе платили!

– Когда? Последний раз деньги видела полгода назад. Пять тысяч. За полгода работы.

Она молчит. Знает, что права я.

– Ладно, – наконец говорит. – Сколько мы должны?

Называю сумму. У нее глаза на лоб лезут.

– С ума сошла? Таких денег нет!

– Тогда и разговора нет. Ищите другую дуру.

Разворачивается, уходит. Хлопает калиткой так, что петли скрипят.

Вечером приходит Толик. Трезвый, что удивительно. Последнее время он часто выпивает.

– Оль, ну что ты взбеленилась? Мы же по-родственному всегда...

– По-родственному? Толь, ты мне зарплату полгода не платишь. Это по-родственному?

– Трудности у нас. Ты же знаешь.

– Знаю. Но у меня тоже трудности. Сын растет, есть просит каждый день. А я на вас работала задаром.

Он вздыхает, трет лицо ладонями.

– Ладно. Давай так. Мы тебе половину сейчас отдадим, половину – через месяц.

– Нет. Все сразу. Или ищите кого-то другого.

– Да кто в деревне за дачей смотреть будет? Все в город уехали!

– Вот и приезжайте почаще. Сами смотрите.

Ушел ни с чем. А через неделю смотрю – машина незнакомая у их дома. Женщина выходит с ведром и тряпкой.

Соседка потом рассказала – из города уборщицу наняли. Раз в две недели приезжает. Берет, говорят, недешево.

– Вот и правильно, – думаю. – Пусть платят по-настоящему. А не родственными объедками.

Миша меня поддерживает:

– Давно пора было. Сколько можно на них горбатиться?

Сын тоже рад:

– Мам, теперь ты дома больше будешь?

Буду. Своим домом займусь, своей семьей. А Толик с Ниной... Они для меня теперь просто соседи. Богатые когда-то были, а теперь обычные. Которые привыкли, что им все должны.

Только я больше не должна. И знаете что? Мне так легко стало. Будто камень с плеч сбросила. Восемь лет камень этот таскала.