Десять лет не общался с родителями, а теперь мама просит вернуться, потому что отец болен

У меня всегда были сложные отношения с родителями. Точнее говоря, с отцом. Он придерживался той точки зрения, что чем жестче воспитываешь ребенка, тем лучше будет результат.

Я никогда не чувствовал от него любви, ласки и отцовской заботы. Не помню даже, чтобы он хоть раз сказал мне хоть ласковое слово или похвалил за что-то. Молчание – вот самая лучшая реакция, показывающая, что папа мной доволен. 

Во всех остальных случаях он просто орал. И больше всего в детстве мне было обидно, что мама никогда за меня не заступалась. Более того, она всегда его оправдывала.

— Ну он же не просто так с тобой строг, — говорила она. — Папа желает тебе добра, человека из тебя воспитать хочет. 

В результате этого “доброго” воспитания я ушел из дома сразу после одиннадцатого класса. Мне в апреле исполнилось восемнадцать, летом я сдал экзамены, поступил на вечернее отделение, а сам устроился на работу. 

Квартиру снимал со своим другом, который был меня старше на пару лет. Отец, надо сказать, даже не удивился моему поступку. Мол, ушел и ушел, мужик же, пусть сам себя содержит.

А я, хоть и работал, и учился, и уставал, как собака, все равно был счастлив, впервые в жизни почувствовав себя свободным. Позже, когда я уже получил образование, устроился на нормальную работу, старался помогать родителям по возможности.

Папа тогда стал больше пить, его уволили с завода, и он теперь перебивался подработками то там, то тут. А маминых денег на них двоих не хватало. Я помогал, как мог. Думаете, отец хоть раз сказал мне спасибо? Конечно, нет.

Через несколько лет я встретил самую прекрасную женщину на свете. Уже через год мы с Аленой поженились. А еще некоторое время у нас родились два сына. Тогда у меня появилась какая-то надежда, что отношения с отцом наладятся. Думал, может, хоть к внукам он будет помягче.

И вроде бы пока мальчишки были совсем маленькими, отец даже как-то более-менее адекватно с ними общался. Потом я стал замечать, что он ведет себя с ними так же, как и со мной в детстве. Может нагрубить, повысить голос.

— Папа, не делай так, пожалуйста, — просил я его. — Я не допущу, чтобы ты так общался с моими детьми.

— Это мои внуки, — ответил мне отец. — И я буду воспитывать их так же, как и тебя. Из тебя же вон, что-то путно выросло. 

Я терпел это до тех пор, пока мне как-то в слезах не позвонила жена. Она с пацанами была в гостях у родителей. Мальчишки там что-то разбили, и батя принялся на них орать. Супруга за них заступилась, и тогда отец стал кричать и на нее. 

Тогда я и принял решение, что больше не буду общаться с отцом. Да, перед этим попробовал поговорить с ним, но он свою вину не признал. И я понял, что это бесполезно. Если я не хочу, чтобы мои дети и жена пережили то же, что и я, это единственный выход.

Собственно, десять лет я с ним и не общался. С мамой мы тоже редко виделись, и иногда разговаривали по телефону. Она все также пыталась его выгораживать и не хотела признавать, что он был неправ. 

А недавно вдруг сама позвонила и сказала, что нам надо встретиться.

— Мне кажется, пора вам уже прекратить эту вражду, — вздохнула она. — И первый шаг к перемирию должен сделать ты.

— С чего это вдруг? — удивился я. — Это вроде бы не я унижал его все детство, а потом тоже самое проделывал и со своими внуками.

— Ну ты же знаешь, какой он гордый, — принялась увещевать меня мама. — Сам никогда навстречу не пойдет.

— Да и не надо, — спокойно ответил я.

— Он болен, — вздохнула вдруг она. — С печенью серьезные проблемы.

— Ну конечно, — сказал я. — Столько-то пить.

— Да как ты можешь быть таким бессердечным! — воскликнула она. — Может, ему жить совсем немного осталось. А ты так и будешь носиться со своей дурацкой гордостью.

Я пока не принял окончательное решение. Меньше всего на свете я хочу идти сейчас на поклон к отцу, как блудный сын, умолять его простить меня и начать со мной разговаривать. Но в то же время понимаю, как переживает мама. А если с отцом правда что-то случится, вдруг она меня потом не простит?