Отомстила матери за свои унижения в детстве

Не хочу больше видеться со своей матерью. 

Сейчас моей дочери четыре года. И я уже явно вижу, что она у нас левша. Она все делает левой рукой. И, когда ей было года два, могли быть какие-то сомнения, то сейчас этого не заметит только слепой.

Я в этом никакой проблемы не вижу. Зачем мешать, если так решила сама природа. Зачем ломать то, что уже создано?

Но моя мама рассуждает совсем иначе. Она у нас человек старой закалки. И меня и брата она в детстве «переучила». Именно это слово мама всегда употребляет, когда начинает свои нотации по этому вопросу.

И учительнице моей было глубоко все равно, какой рукой я там, в прописях, вывожу все эти крючочки. Ей был важен результат. А вот дома маме это было важно. Она била меня по рукам и доводила до слез. 

Я не знаю почему у нее был такой бзик на этой почве, но она до брызжущих слюней всегда орала на меня и доказывала, что левшой быть плохо и неправильно. Одним из весомых аргументов, кстати, тогда было, что «надо быть как все».

Вот это для меня было более стыдно, чем быть левшой. Быть избитой родной матерью, а потом идти с синяками в школу – вот это, конечно, «правильно». 

Брату было ничуть не легче, чем мне. Но у него характер немного покладистее моего. Он старался маму так не расстраивать. Сам мог сидеть плакать над тетрадкой из-за того, что у него плохо получается писать правой рукой, но при матери в левую руку вообще ничего не брал. Чтобы ненароком ее не спровоцировать.

Для меня, вообще, это - весьма болезненная травма детства. А тут, недавно, мне пришлось маму попросить посидеть с внучкой. У нас на работе был корпоратив в честь Нового года, а у мужа смены рабочие в эти дни. Пришлось маму просить посидеть немного с дочкой, после детского сада.

Я была с праздника и в тот вечер немного выпила. Сильно я никогда не пью, могу позволить себя не больше двух бокалов вина или шампанского. Но алкоголь в тот вечер тоже сыграл свою роль. Потому как, за всю свою жизнь, я ни разу не позволяла так вести себя с матерью.

Я велела дочери одеваться, а сама отвела мать в комнату. Взяла один из фломастеров, которые тут же валялись на столе и, что было силы, влепила матери пощечину. А потом, пока та стояла с выпученными глазами и хватала ртом воздух, фломастером пару раз провела ей по щекам.

Я схватила не до конца одетую дочь в охапку и выбежала на мороз, где меня ждал таксист. Сердце так и выпрыгивало из груди. Я столько лет жила с этой обидой внутри себя. И только в тот момент я осознала, что всю свою жизнь просто хотела, чтобы кто-то за меня заступился.

Надо было давно это сделать. Заступиться. Ведь я не только за дочь заступилась. Я заступилась за ту маленькую себя, над которой так долго издевалась родная мать. Я столько ночей тогда в детстве мечтала точно также вогнать матери эту самую шариковую ручку в руку. Так, чтобы она почувствовала физически, как это больно.

А потом загнала эти неприятные воспоминания в самый укромный уголок своей души. А сегодня они вырвались. Пусть мама, хоть на одно мгновение, почувствует, как это неприятно, когда тебе делает больно близкий человек.