Спасла племянницу от собственной матери

Не позволю сестре испортить жизнь дочери, пусть даже ценой наших с ней отношений. 

У нас с младшей сестрой с детства было мало общего. Совершенно разные люди, как от разных родителей. Даже мама с папой удивлялись, почему мы так не похожи.

Я люблю тишину и уединение, Машка с подросткового возраста обожает шумные тусовки и гулянки. Я решаю конфликты мирным путем, сестра при любом удобном поводе раскрывает рот и орет до посинения.

Я стараюсь посильно помогать родителям, хоть давно и не живу с ними рядом. Машка привыкла тянуть одеяло на себя и до сих пор иногда ведет себя как пятилетка. Однако ей давно не пять и даже не двадцать пять.

Каким-то чудом она умудрилась выскочить замуж за неплохого человека. Уж не знаю, что он в ней нашел. У нее трое детей, все как на подбор, умные и красивые. 

Старшего сына Маша с мужем выучили в другой стране. Потом отправили в Польшу на стажировку, помогли там остаться, дали денег на открытие бизнеса. 

Дела у парня пошли в гору, к нашему огромному удивлению. Хваткой, видать, в мать пошел. Сейчас он живет там же, женился, растит сына. 

Среднюю дочь сестра определила в престижный вуз в столице. Все пять лет платила за дорогущее обучение и снимала для девочки квартиру, даже когда она уже начала работать. 

А потом они добавили дочке на первый взнос по ипотеке. Там же, в столице. Никто не сомневался, что третий Машин ребенок повторит судьбу первых двух. Однако все вышло совсем по-другому.

Света, моя младшая племянница, с пятого класса твердила, что мечтает жить в Петербурге. Хочу, мол, жить там, где дожди и белые ночи. Машка до поры до времени молчала. 

А накануне Светкиного выпускного, когда та снова затянула песню про Питер, заявила, что никуда дочь не поедет. Дескать, старшие дети разлетелись, а удел младшей за родителями досматривать в старости. 

Светка, не будь дочерью своей матери, на дыбы. Все равно, кричит, уеду. Тут же в дело включились старшие брат с сестрой. Неделю названивали племяннице, костерили ее по-всякому.

И свиньей неблагодарной называли, и похуже. Когда я обо всем этом узнала, долго в себя приходила. Это же надо так с родной дочерью поступить! Для себя решила, что так дело не оставлю. 

Позвонила подруге, которая давно живет в Питере. Попросила подыскать племяннице жилье, а с девочкой договорилась, что сама буду платить за ее квартиру, если Светка поступит на бюджет.

Племяшка поступила, сразу же нашла подработку, сама себя содержит. После первой же сессии стала лучшей студенткой курса. 

С тех пор прошло уже два года. Машка, поначалу вроде как смирившаяся с бегством дочки и даже гордившаяся ее успехами, поехала крышей и стала клясть меня почем зря. 

Сестра, всегда говорившая, что ее ни одна хворь не берет, внезапно стала себя хуже чувствовать. Слабость, вялость, спонтанные боли то тут, то там.

Ничего удивительного, возраст не красит и здоровья не прибавляет. Но вместо того, чтобы спокойно принять годы и пытаться как-то улучшить состояние доступными способами, Маша начала винить в своих проблемах всех вокруг.

Доставалось и ее детям. Сестрица требовала, чтобы они бросили свои дела и приехали ухаживать за матерью. 

Старшим повезло куда больше. Сын сказал, что не может оставить бизнес, а старшая дочь отговорилась тем, что ждет повышения и тоже не может оставить работу.

Вся энергия сестры обрушилась на младшую дочь. Звонки с требованиями, угрозами, мольбами не прекращались почти неделю. Светка уже готова была сдаться, когда я снова вмешалась в дело.

— Не вздумай ломать свою жизнь, — сказала я племяннице. — Если ты сейчас вернешься, то не уедешь из нашего города уже никогда. Подумай, какие перспективы ждут тебя в большом городе.

Племянница сказала матери твердое «нет». Что тут началось! Машка узнала, что я снова вмешалась в дело, и начала поливать меня отборной грязью.

— Какое право ты имеешь вмешиваться в мою жизнь и жизнь моих детей? Рожала бы своих и делала с ними, что хотела, — бесновалась сестра. — Оплачивай мне сиделку, раз оставила меня без дочери и теперь некому за мной ухаживать!

Нормальный поворот. А то, что у Машки есть еще сын и дочь, которые, кстати, вполне бы потянули оплату хоть трех сиделок, она забыла. 

Им, значит, можно быть независимыми и строить свою жизнь, а несчастная Света обязана принести себя в жертву.

— Знаешь что, дети тебе не игрушки, не фигурки на шахматной доске. Ты вспомнила про дочерний долг, а сама-то ты его отдала? Тебя саму к родителям на аркане не затащишь, я всегда эту лямку за тебя тянула. Светке жизнь портить не позволю! — твердо сказала я.

Сестра нас с племянницей обеих чуть ли не прокляла. Сказала, что видеть и слышать нас не желает до конца своих дней. 

Пусть так, пусть я врагом для нее буду. Зато дам ее дочери шанс на нормальную и счастливую жизнь.