- Опять ты старику блины печешь. Да он тебя использует! - муж жутко недоволен моей дружбой с соседом

Петр Иванович живет в соседней квартире уже лет тридцать. Раньше мы только здоровались при встрече, он всегда был немногословным, но вежливым соседом. 

Помню, как они с женой Верой Николаевной каждое утро выходили на прогулку, держась за руки. Два года назад соседка умерла, и все изменилось. Теперь Петр Иванович частый гость в нашем доме.

Я заметила его одиночество не сразу. Сначала видела в окно, как он подолгу сидит на лавочке у подъезда – один, ссутулившись, глядя куда-то вдаль. 

Потом стала замечать, как тяжело ему подниматься по лестнице с сумками из магазина. Его пальцы, скрюченные артритом, с трудом удерживали тяжелые пакеты.

— Опять блинчики печешь? — ворчит мой муж, заглядывая на кухню. От сковородки поднимается ароматный пар, на столе стоит миска со свежей сметаной. — Небось старику своему понесешь?

— Понесу, — спокойно отвечаю я, переворачивая очередной блин. Золотистый круг ложится на стопку своих собратьев. — У него артрит, самому готовить тяжело. Ты бы видел его руки – каждое движение дается с болью.

— У него дети есть вообще-то. Пусть они заботятся, — фыркает муж, но я замечаю, как он украдкой берет горячий блин.

— Сам знаешь, что дети в другом городе. Да и некогда им – работа, свои семьи. Звонят раз в неделю, приезжают по большим праздникам.

Я никогда не думала, что в шестьдесят лет у меня появится новый друг. Как-то само собой получилось. Сначала просто иногда приносила супу или пирожков. 

Потом заметила, как неуютно в его квартире – шторы выцвели, пыль лежит на книжных полках, а на кухне только самое необходимое. Стала помогать с уборкой, а заодно и разговорились.

Оказалось, что за внешней сдержанностью Петра Ивановича скрывается удивительный мир. 

В его небольшой квартире целая стена занята книгами – от классики до современной литературы. На полках теснятся потертые томики стихов, а между ними фотографии из его прошлой жизни: молодой геолог в брезентовой куртке, учитель за школьной партой, счастливая пара на фоне цветущего сада.

— Знаешь, за что я тебе благодарен больше всего? — сказал он как-то, когда мы пили чай на его маленькой кухне. Закатное солнце золотило старые обои, на столе дымились чашки. — Не за еду, не за помощь. А за то, что слушать умеешь.

Мы часами можем говорить о книгах, он бывший учитель литературы, знает наизусть уйму стихов. Его глаза загораются особым светом, когда сосед читает Пушкина или Есенина. Иногда спорим о политике. А порой просто молчим, прихлебывая чай с его любимым вишневым вареньем, которое когда-то варила Вера Николаевна, а теперь он покупает на рынке.

— Да он тебя просто использует, — не унимается муж. В его голосе слышится раздражение. — Ты ему и в аптеку бегаешь, и полы моешь. А он что? Только байки травит да варенье свое таскает.

— Коль, ну что ты как маленький? — я останавливаюсь перед ним, вытирая руки полотенцем. — Человек одинокий, кому он нужен, кроме нас с тобой? Видел бы ты, как у него руки дрожат, когда он таблетки пересчитывает.

— Вот именно – нас с тобой. А ты меня не спросила, хочу ли я делить жену с соседом, — в голосе мужа появляются обиженные нотки.

Я только головой качаю. Ревнует – и к кому? К старику, который едва ходит? Хотя... может, это и не ревность вовсе. Может, он просто боится, что и его настигнет такая же старость – одинокая, беспомощная.

— Вчера Петр Иванович мне про свою молодость рассказывал, — говорю я мужу за ужином, раскладывая по тарелкам дымящееся жаркое. — Знаешь, он ведь геологом был, прежде чем учителем стать. Всю Сибирь исходил. Представляешь, какая смелость нужна была.

— И что, интересно? — муж хмыкает, но я-то вижу, что ему любопытно. Он даже отложил вилку, ожидая продолжения.

— Очень! Представляешь, они однажды в тайге медведя встретили... — я начинаю рассказывать историю, которую слышала от соседа, и замечаю, как загораются глаза мужа. Он всегда любил истории про путешествия и приключения.

Постепенно и Коля начал оттаивать. Сначала стал интересоваться рассказами соседа, потом сам зашел к нему телевизор настроить. 

Я слышала их голоса через стену, они обсуждали какие-то технические новинки. А недавно они до полуночи в шахматы играли. Петр Иванович оказался сильным игроком. Говорит, в молодости даже разряд имел.

— Толковый мужик, — сказал муж, вернувшись. На его лице было выражение удивленного уважения. — И в технике разбирается неплохо. Знаешь, он мне показал, как паяльник правильно держать – у меня теперь гораздо лучше получается.

Я улыбнулась про себя – кажется, теперь у Петра Ивановича появился еще один друг. А вчера и вовсе случилось чудо – Коля сам предложил позвать соседа на воскресный обед.

— Что ты там говорила, он пельмени любит? — спросил как бы между прочим, помогая мне убирать посуду. — Давай налепим, что ли. Все веселее втроем-то будет. Да и историю про медведя я не до конца дослушал.

Теперь у нас новая традиция. По воскресеньям мы собираемся втроем. Лепим пельмени, слушаем рассказы Петра Ивановича о его геологических экспедициях, спорим о политике или просто молчим, наслаждаясь теплом общения.

А в дверь уже звонит Петр Иванович. Он принес свое фирменное вишневое варенье к чаю. В руках у него потертый фотоальбом, обещал показать снимки из своих экспедиций.