-Он потерял вкус жизни после того, как ты ушла… Верни мне сына! - умоляла меня несостоявшаяся свекровь

Я сидела в парке и ела мороженое. Сладкий вкус крем-брюле, легкий ветер, шелест листвы и перекличка резвых детских голосов.

- Леся, ты? – мое наслаждение прервалось, и я увидела прямо перед собой грузную женщину. Она загородила собой солнце.

И в сердце кольнуло.

Когда-то эту женщину я собиралась называть мамой. Она изменилась и постарела. От ее каштановой копны гладких волнистых волос остались лишь жженые завитушки. Куда-то пропала ее надменность и лидерские черты руководителя. Теперь она растерянно блуждала взглядом по сторонам и грустно улыбалась.

- Здравствуйте, Нина Васильевна! – как можно почтительнее ответила я.

Она присела рядом.

- Знаешь, он уже восемь лет не выходит из квартиры, – Нина Васильевна теребила ручку синей сумки, поджав ноги. -  Заказывает себе фастфуд и сидит в компьютере. Я и к врачам обращалась, и к бабке его возила – все без толку. Он потерял вкус жизни после того, как ты ушла. А ты молодец, хорошо выглядишь, все такая же стройная и красивая. Может ты…

- И? – я вопросительно смотрела на Нину Васильевну. Чувство жалости подавляло злобу. Сколько раз я представляла с ней встречу, но уж не думала, что мне нечего будет ей сказать.

Помню тот вечер, когда мы с Димой, ее сыном, жарили картошку на кухне. Смеялись. Поставили три тарелки – ждали его маму с работы. Я прибралась, постелила новую скатерть, наварила сладкого клубничного компота. Мне было двадцать. С Димой тогда постоянно говорили о свадьбе, о совместном гнездышке.  

В тот день я увидела две полоски на тесте и не поверила своим глазам. После того как мне в 16 лет удалили правый яичник, врачи сказали – шансов забеременеть 50/50, никаких прерываний и все очень аккуратно. Как сейчас помню слова гинеколога: «Надумаешь рожать, пусть с тебя пылинки сдувают, никаких стрессов, никаких переживаний».

И вот, это случилось. Любимый мужчина рядом. Мать его тогда во мне души не чаяла. Я дождалась, когда она придет, чтобы и Диме, и ей сразу объявить о таком радостном событии. Пусть все получилось незапланированно и случайно, но значит так надо. 

Диму я любила очень сильно. Он казался мне самым лучшим и единственным мужчиной на земле. Таких как он, точно нет, думала я. А с будущей свекровью как мне повезло! Она с любовью приняла меня в свой дом. Так и жили уже полгода вместе. 

И вот, картошка с грибами дымится на столе, клубничный компот разлит по бокалам. Я показала тест.

А потом, весь вечер рыдала. В голове крутились слова Нины Васильевны: «Диме надо жизнь устроить, он еще только на четвертом курсе, зачем вам хомут… да, я знаю, что это опасно, но все обойдется, все впереди, все еще будет». 

Димина реакция меня поразила. Он сидел, хлопал глазами, поддакивая маме. Очнись, говорила я ему взглядом, ведь мы все преодолеем, мы же любим друг друга. А он прятал глаза, словно трус. Я молча встала из-за стола и вышла на улицу. Мне стало все понятно. В тот день я ночевала у своей матери. Не спала всю ночь. На утро, набрала Диме и спросила:

- Скажи, ты действительно согласен с мамой и не готов брать на себя ответственность?

Он в ответ что-то лепетал, что он еще не крепко стоит на ногах и правильным решением будет хороший врач. Я отключила трубку и увидела на простыне кровавое пятно. Оно было огромным. И темнота. Очнулась уже в больнице, под капельницей. Случился выкидыш. Пролежала две недели. Дима с мамой, как будто в воду канули – ни слуха, ни духа. 

Меня выписали. Дима и его мама узнали о выкидыше через знакомых. Я заблокировала их телефоны, не хотела даже слышать эти лицемерные голоса. Но они названивали мне с чужих номеров, звали обратно, говорили, что все сложилось наилучшим образом.

 Меня как отрезало. Я сменила номер и переехала жить к отцу в другой город. Благо, Дима не знал ни квартиры, ни района. 

И вот теперь, спустя столько лет, эти воспоминания новой волной накатили на меня и обдали кипятком мельчайших подробностей.

- Леся, - как можно ласковее и заискивающе произнесла мое имя Нина Васильевна, - на тебя вся надежда. Как хорошо, что я тебя встретила. Сам господь, наверное, тебя мне послал. Знаешь, Дима пишет стихи и посвящает тебе. Он три тетрадки уже исчеркал.

- То есть, вы, Нина Васильевна, считаете, что я должна спасти вашего сына от вас?

- Не поняла?

- Ну это же было ваше решение, вы же знаете как Димочке лучше. А теперь, я оказалась единственной надеждой?

- Зачем ты так?

    И я отвернулась. Действительно, зачем я так. У женщины горе, она родного сына теряет и ищет любые способы его спасти. 

- Все обойдется, Нина Васильевна, не переживайте. Но я никак не могу вам помочь. Вон видите, на тех каруселях двух девчушек, которые хохочут громче всех? Их папа раскачивает. Это мои дочки, а могли бы быть и ваши внучки. Димочка ваш, так же мог играть с малышами сейчас на детской площадке, а не фастфудом питаться в закрытой комнате. 

У меня семья, любимый муж и я ценю каждое мгновение. А стихи… пусть пишет, я не против. Говорят, творчество помогает и лечит. Может и у Димы все наладится, я искренне желаю ему всего хорошего.

Я встала и направилась в сторону детской площадки, а Нина Васильевна так и осталась на лавочке. Ей больше нечего было мне сказать.