Отец пишет слезливые письма из тюрьмы, а мать опять его ждет и отправляет передачки

Мой отец - профессиональный сиделец на зоне. Украл, выпил - в тюрьму, как в известном фильме. Вот такой у человека девиз по жизни. 

Он за решеткой уже провел больше времени, чем на воле. Но мать до сих пор с ним не развелась, постоянно его ждет, пишет письма, отправляет передачки. 

Еще и меня постоянно упрекает, что я не имею никаких связей с отцом. Не звоню, не пишу, ни разу ему кулька конфет не отправила, а ведь это мой папенька родненький!

А что мне этот папенька в жизни дал? Городок у нас маленький, поэтому все знали, кто мой отец и где он находится. Отношение ко мне было соответствующее. 

Кто-то смотрел с жалостью, кто-то с нескрываемой брезгливостью. Некоторым детям со мной общаться запрещали, потому что у меня папа урка, для которого тюрьма - дом родной. 

Для меня закрыты некоторые профессии, потому что там заполняешь анкету, где сразу видно, что папаша чалится долго и часто. Сразу заворачивают. 

Я ненавидела отца, когда он сидит, но еще больше ненавидела его, когда он откидывался и возвращался домой. И мать я в эти моменты ненавидела. 

Она вокруг него бегает, суетится, не знает, что ему еще подать, как умаслить. А папаша сидит, как падишах, еще и покрикивает, что его дома плохо встречают. 

В свои короткие промежутки свободы он пытался изображать родителя. Дневник требовал, кулаком стучал по столу, когда плохие отметки видел, что ты, папаша! Доктор воровских наук, профессор кислых щей!

И мать из-под его руки тоже бубнила что-то воспитательно-нравоучительное. И постоянно требовала, чтобы я с папкой поуважительнее общалась, не хамила. 

Потом отец начинал пить, как не в себя, таскаться по друзьям, таскать друзей к себе, а там публика была ему под стать, тоже ходоки за колючку. Дом превращался в притон. 

Я сбегала, когда могла. Вообще старалась дома пореже появляться, где только не ночевала, лишь бы этот шалман не видеть, не слышать и быть подальше. 

Когда отец начинал пить, он начинал лупцевать мать. Так было всегда. Каждый раз, когда он был на свободе, мать не обходилась без больницы. 

К ней полицейский как к человеку приходил, просил ему заявление написать, чтобы папаша обратно уехал, а мать кровавые сопли утирала и отказывалась. 

Но отец все равно недолго на воле жил. Самое долгое было три года. Самые худшие три года моей жизни. Я тогда размышляла, то ли в окно выйти, то ли в детский дом сдаться. 

Если бы отца не закрыли, то неизвестно, чем бы тогда всё закончилось. Я была на последней грани. Мне тогда было двенадцать лет. 

Отец попадал за решетку и тут же начинал писать слезливые письма, выпрашивая у матери передачки, деньги, свидания. Писал красиво, видимо, всем отрядом сочиняли. 

Хотя моей дурной мамаше можно было просто приказ написать, она бы все равно побежала его исполнять. Ей же мало от него по голове прилетало, надо его подкармливать в тюрьме, чтобы вышел и еще раз настучал. 

Я давно с матерью не живу. Вообще бы прекратила с ней общение, если бы не младший брат. Отца он тоже ненавидит, а вот мать любит, не хочет от нее съезжать, хотя я его с собой звала. 

Из-за него и приходится с этой женщиной общаться. Хотя очень хочется просто забыть свое прошлое, уехать, сменить имя, фамилию, отчество и не иметь с этими людьми ничего общего. 

Но пока не могу. Папаша должен через год откинуться. Боюсь, что брат полезет мать защищать во время очередной папашиной попойки, а это может плохо закончиться, куда шестнадцатилетнему парню против этого лося. Да и бил его уже папаша, еле тогда брата выходила. Ломаю голову, как бы этого не допустить. 

Хочется надеяться, что папаша до конца срока не доживет, но надежды на это мало. Почему-то такое отребье очень живучее.