— Ты лишаешь ребенка детства, — сказала моя мама, когда узнала, что мой 11-летний сын готовит нам ужины

Не понимаю, почему мой ребенок должен быть белоручкой, когда нас самих с раннего детства готовили к взрослой жизни. По-моему, мама перегибает со своей заботой и вообще напрасно вмешивается в мою жизнь.

С Ильей, моим бывшим, мы развелись, когда сыну Мише было только три года. Расстались мы вполне мирно, без скандалов и ссор. Илья практически сразу уехал из города, но алименты присылает исправно и при случае старается видеться с ребенком.

Новую семью я так и не завела, в отличие от бывшего. Предложения у меня есть, но я не считаю нужным впускать кого-то в нашу с Мишей налаженную жизнь. Нам и так хорошо, всегда говорю я сыну.

Иногда приходится и в выходные приезжать на работу. В такие дни и вечера на хозяйстве остается Миша. И вот из-за этого у нас начались конфликты с моей мамой.

Она человек старой закалки и меня воспитывала довольно строго. К старшим классам я и готовила сама, и в квартире порядок наводила, и вообще была довольно самостоятельной. 

Мама всегда этим гордилась и с удовольствием говорила своим подругам, что ее дочь не лежебока, не белоручка. Когда мои одноклассницы гуляли с мальчишками, я готовила обеды, занималась воспитанием сестер.

У меня нет никаких обид и претензий к родителям. Наоборот, я очень рада, что во взрослую жизнь вошла самостоятельным человеком. 

Сколько у меня было подруг-принцесс, которые не то что борщ, яичницу не могли себе сделать. А ведь им было уже по двадцать.

Да что далеко ходить, мои собственные сестры такие королевишны. Сначала я их тащила на своем горбу, потом пересели на шею родителей. И что в итоге? А то, что у обеих сестер в замужестве были проблемы.

У нас с Мишей все по-другому. Еще в начальной школе я научила его готовить самые простые блюда. Сейчас ему одиннадцать, и он вполне может сварганить нам простой ужин из того, что есть в холодильнике.

— Мишаня, я задерживаюсь, сделай, пожалуйста, супчик к моему приходу, — бывает, звоню я сыну. 

И к моему возвращению меня ждет ароматный куриный суп с лапшой. Я считаю, в этом нет ничего удивительного. В конце концов, я не прошу его ставить сложные опыты или готовить что-то эксклюзивное вроде каре из ягненка. 

— Как ты можешь нагружать ребенка домашней работой? Он должен гулять и радоваться детству, а ты его к плите привязала, — читает мне мамуля нотации.

Мол, я его и детства лишаю, и вообще гноблю и эксплуатирую. Когда же я напоминаю маме, что в свое время я сама делала гораздо больше, мама кричит еще больше.

Дескать, тогда время другое было, всем было сложно, вот и приходилось просить детей о помощи. А сейчас надо каждого ребенка воспитывать под колпаком. 

— К тому же, — добавляет мама, — у тебя растет сын, а готовка и уборка это не мужское дело.

Как вам такой поворот? А потом мы, женщины, дружно удивляемся, откуда берутся парни-белоручки, которые собственные носки в шкафу найти не могут. 

Так вот оттуда и берутся, что мы сами их балуем и портим. Повторю, нет ничего сложного в том, чтобы приготовить простецкий суп. С этим вполне может справиться человек, даже если ему одиннадцать лет.

А насчет свободного времени, так а чем заняты дети, у которых нет домашних обязанностей? Правильно, сидят в своих телефонах. А ведь там ничего полезного нет, одно баловство. Если не сказать хуже.

Никто его не ущемляет и не лишает никакого детства. Он точно так же, как и ровесники, и на улице время проводит, и с друзьями успевает общаться.

У мамы крыша совсем едет. Я, говорит, в опеку про тебя сообщу, как ты с ребенком обходишься. Вот смех-то. Не в три года же Миша к плите встал, не в четыре. 

Не понимаю, откуда эта страсть в бабушках считать своих внуков хрупкими созданиями, которых надо беречь от любого дуновения ветра? Да никому такая забота добра не сделала, это жизнь уже миллионы раз доказала.

В общем, маме за заботу спасибо, но все же стоит ей у нас пореже бывать. Нечего ездить Мише по ушам и рассказывать, какой он бедный и несчастный. Пусть не портит мне нормального ребенка.