– У тебя всего лишь перелом! Могла бы и сама все по дому делать! – возмущалась свекровь, увидев меня на диване

Уже неделю я нахожусь на больничном после своих злоключений. Меня победила обычная лестница, присыпанная снегом. 

Ну кто знал, что там еще и лед был! Вот я и покатилась кубарем с лестницы в парке, когда бежала на работу.

Врач диагностировал перелом лодыжки и заковал ногу в гипс на два месяца.

– Если будете выполнять все мои рекомендации, то даже намека на хромоту не останется, – сказал он мне на прощание. – Вы молодая, кости срастутся быстро.

А рекомендации были простые: не тревожить лодыжку и не геройствовать.

С работой я кое-как разобралась: шеф вошел в мое положение и перевел на удаленку, что стало просто благом. Терять зарплату как-то не хотелось, а на больничные выплаты сытно не поживешь.

Муж уверил меня, что полностью возьмет все домашние заботы на себя.

– Ну что я, с уборкой, стиркой и готовкой не справлюсь? – утешал он меня. – Пацаны наши уже большие, будут мне помогать. А ты отдыхай и набирайся сил.

Целую неделю я провела в лайтовом режиме. Мне отдали в пользование целый диван, завалив все пространство подушками. 

Для передвижения по квартире Данил купил костыли. Я только работала за ноутбуком, ела и отдыхала, положив ногу на мягкую подставку.

Но такая жизнь не могла длиться вечно – в гости пришла свекровь. Мария Васильевна вроде относится ко мне нормально, но жуть как любит критиковать. Не мне одной достается – ее едкие слова выслушивают все домашние.

– Все сидишь и сидишь, – с укором произнесла она, увидев меня на диване, обложенную подушками. – Как барыня, право слово!

– Мама, прекрати! – предупреждающе сказал Данил, неся мне поднос с обедом. – У Лены сложный перелом, ей нужно восстанавливаться.

Но это вызвало только фырканье. Ну да, моя свекровь считает себя героической женщиной. 

Она со своего мужа пылинки сдувала всегда: свекор за их совместную жизнь ни разу тарелку после себя не вымыл и носки не стирал.

Мария Васильевна даже после родов и с высоченной температурой крутилась на кухне и намывала полы, что любила мне неоднократно повторять. 

Она это так преподносила, чтобы я чувствовала свою неполноценность и несостоятельность в роли жены.

– У тебя всего лишь перелом! Могла бы и сама все по дому делать потихоньку, – сказала она, как только Данил отошел на кухню. – Ну где это видано, чтобы мужик готовил еду и махал тряпкой?

– Мне врач запретил любые нагрузки, чтобы перелом нормально сросся! – напомнила я свекрови спокойным тоном.

– Вечно эти врачи пугают страшными последствиями! – проворчала Мария Васильевна, поглядывая на мою ногу в гипсе.

Я ей просто улыбнулась, не желая вступать в споры. Ну зачем я буду тратить нервы, чтобы объяснять простые вещи? Мне со свекровью вместе не жить. Она поболтает и уйдет все равно.

– Вот села на кухне и спокойно занимаешься приготовлением обеда, нога же тебе для этого не нужна, – продолжала упорствовать Мария Васильевна. – Полы тоже полезно мыть на коленках, я всегда так делаю. Ничего бы с твоей лодыжкой не случилось!

Ага, как же! Я с трудом передвигаюсь на этих костылях. Больше делать нечего, как исполнять на них пируэты, пытаясь смахнуть пыль с плинтусов или помешивая суп на плите. Я себя слишком люблю, чтобы подвергать подобной опасности.

Ну к чему эти жертвы, если муж и дети прекрасно справляются сами с домашними обязанностями?

– Мама, хватит третировать мою жену! – строго приказал Данил, который успел услышать последние фразы свекрови. – Дай человеку спокойно поболеть! Ей что, на одной ноге скакать, чтобы развесить белье или нашинковать овощи?

Снова это фырканье! Как будто я специально тут гипс нацепила, чтобы отлынивать от работы. 

У меня пе-ре-лом! Могу остаться на всю жизнь хромой! Не хочу рисковать, пытаясь кому-то доказать свою состоятельность как хозяйки дома и матери.

Но до свекрови я все равно не достучалась. В ее понимании жена всегда должна идти на жертвы ради благополучия домочадцев, даже с риском для своего здоровья.

Повезло, что Данилу надоело слушать поучения матери. Он мягко выпроводил ее, попросив не появляться в гостях следующие несколько недель. Ох и крику-то было! Но зато мне эти его слова были как бальзам на душу.