В детсаду приказали стирать шторы, даже не спрашивая моего согласия. Я даже прикасаться к ним не хотела, но пришлось

Почему в разных детских учреждениях считают, что дети – это ахиллесова пята родителей, их самое уязвимое место? 

В этом смысле попытки надавить на папу с мамой через ребёнка напоминают мне желание потыкать палкой в муравейник. Обратная реакция может быть такой сильной и непредсказуемой, что от детского учреждения останутся рожки да ножки!

Наша дочь Лерочка в этом году начала ходить в садик. Ей исполнилось четыре годика.

Вообще-то, наша очередь на детский сад подошла ещё в прошлом году, но мы сочли дочку ещё не очень готовой. А теперь я понимаю, какое это было правильное решение! Я получила целый дополнительный год покоя.

Лера привыкала к садику почти три месяца. Мне приходилось забирать её до обеда. А потом у дочки появились подружки, и она с удовольствием стала оставаться на полный день.

Я же стала активнее ходить на родительские собрания, ведь ребёнок стал уже полноценным членом группы. И первое, что меня поразило на этих сборищах, с позволения сказать, насколько все мамы ведут себя тихо и покорно.

Что бы ни сказала воспитательница Юлиана Борисовна, мамы молча кивают и записывают. Это касалось и всяких сборов денег на разные нужны – выдуманные, как мне кажется – и трудовых повинностей. Мамы соглашались мыть полы и окна, убираться на улице, как какие-то сектантки.

Наконец, очередь дошла и до меня. Видимо, воспитательница решила, что я достаточно адаптировалась среди родительской общественности.

Пару месяцев назад Юлиана Борисовна в конце очередного собрания сказала:

- Елена Викторовна, а вам мы отдаём постирать шторы.

И это был не вопрос, а фактически приказ.

- Нет, – спокойно ответила я. – Я не возьму. Что за глупости? 

Воспитательница явно не ожидала такого ответа, а остальные мамы вообще уставились на меня со страхом в глазах. Видимо, они думали, что нас сразу с дочерью выгонят из сада!

Но я-то знаю законы. Это так не работает.

Юлиана Борисовна пыталась надавить мне на совесть, но и это не сработало. Потом она просто переключилась на какую-то тему и отстала от меня.

А через пару дней после этого собрания Лерочку из садика забирала мама. Я прямо обалдела, когда она вручила мне дома три больших пакета.

- Что это? – удивлённо спросила я.

- Шторы. Юлианна сказала, что ты вызвалась постирать, – ответила мама.

Моему негодованию просто не было предела! Воспитательница всё-таки нашла способ всучить мне эти шторы.

Ну ладно. Это она ещё меня совсем не знает. Месть – это блюдо, которое подают холодным.

Я постирала и погладила шторы, потратив на это целый вечер. А на следующий день мама отнесла их в садик.

И вот накануне майских праздников, через два месяца после истории со шторами, я сняла дома все занавески и аккуратно сложила в пакеты.

Утром я отвела Лерочку в группу, а сама прошла с пакетами в кабинет заведующей садом – видела, что она уже на месте.

В её кабинете я спокойно вывалила из пакетов шторы на стол администратора этого детского заведения.

- Вы с ума сошли? Что это? – вскрикнула заведующая и вскочила с места.

- Это занавески из моей квартиры. Я же стирала шторы садика, хотя вы мне за это не платили. А я вот за посещение своего ребёнка плачу, поэтому хочу, чтобы вы постирали эти занавески. Это же справедливо, правда? – спокойно ответила я.

В этот момент в кабинет заведующей забежала Юлиана Борисовна и охранник садика. 

Я спокойно включила камеру на мобильном телефоне и попросила воспитательницу объяснить, как она передала мне шторы ранее. Спрашивала ли она, например, о моём желании их стирать? 

Юлиана Борисовна пошла красными пятнами и стала лопотать про то, что так принято.

- Ну, вот теперь пусть прокуратура по этой видеозаписи оценит, что принято в детских садах, а что – нет. И куда уходят деньги, выделенные на уборку помещения, – сказала я и завершила съёмку.

Воспитательница даже на улицу за мной выскочила, умоляя никуда не жаловаться. Только вот поздно пить боржоми, когда почки отказали. Конечно, я пожалуюсь во все инстанции! Просто ради того, чтобы таких случаев в садах становилось всё меньше.