Соседи разворовали мое имущество в подвале и меня же хотели сделать крайним

Моя бабушка Анна Матвеевна была очень добрым человеком. Любили ее все без исключения, особенно многочисленные дальние и более или менее близкие родственники. 

Причина банальна – трехкомнатная квартира на окраине Москвы. Сейчас такое жилье в ипотеку-то не купишь, не то что получишь задарма.

А мне повезло. Прямым наследником у бабушки был я один, и когда она померла во сне от оторвавшегося тромба, стал собственником уютного гнездышка. И да, я не собирался продавать квартиру – решил там жить. После ремонта, разумеется.

Теперь о доме. Как и во многих советских малоэтажках, здесь предусмотрен большой общий подвал для хранения всякой всячины. 

Раньше жильцы складывали тут картошку и прочие дары огорода, теперь же в основном держали всякий хлам. Причем территория в этом мрачноватом подвале органично разделена ларями.

Такими приличного размера сундуками, закрытыми на навесные замки. У каждой квартиры свой ларь, никто не может к чужому добру даже приблизиться – среди местного населения это считается моветоном. Правда, как выяснилось позже, лишь на словах. На деле же ничего в этом подвале оставлять без присмотра нельзя.

Итак, через 40 дней после кончины старушки я взялся за ремонт. Дело первой необходимости – вынести из трешки весь хлам. Его было не то чтобы много, Матвеевна не отличалась страстью к накопительству, но прилично. Часть «наследства» в виде старой одежды, полуразбитой посуды и разломанной мебели отправилась на помойку.

Другую часть я спустил в подвал – несколько картин, невероятной красоты кресла и табуреты, обувной шкафчик, статуэтки, мешок с книгами. Ну и так, по мелочи – что-то среднее между антиквариатом и просто полезными симпатичными с виду вещами.

Но вот беда – в ларь это все не влезло. Пришлось кое-что оставить сверху на крышке. «Ничего страшного», - подумал тогда я, зная, что по внутридомовому правилу никто и никогда не посмеет покуситься на чужое имущество…

Прошло две недели. Я привез в квартиру новую партию стройматериалов, начал таскать из машины в подъезд мешки с цементом. Небольшие, но тяжелые. Вдруг как из-под земли выскочил сосед дядя Коля – немолодой мужик с колкими бегающими глазами.

- А чего это ты без помощников ремонт делаешь, а?

- Все помощники на месте, работают. А я так, просто материалы подвожу. Может ты подсобишь, раз такой умный?

- Подсоблю. Отчего ж не подсобить, - дядя Коля, крякнув, взвалил на плечи один из тяжелых мешков. - А чего, более никакого имущества на выкид не имеешь?

- Не. Я уж все давно на помойку отправил.

- Ну на помойку-то да… А в подвале?

Сначала я не понял, о чем говорит дядя Коля. Потом резко понял и ринулся что есть ног в подвал. Открываю общую дверь, подхожу к своему ларю, а там… ничего. Даже треснувшую раму от разбитого зеркала кто-то уволок. Все подчистую растащили, не побрезговали!

- Дядь Коль, - вернулся я через пять минут к ухмыляющемуся соседу, - это ж кто таким похабным воровством у нас занимается? Вроде все люди приличные, а тут…

- А ты чего хотел? Ты ж тут чужак. Мы ж не знаем, что ты дальше с этими вещами делать будешь.

- Потому и растащили?

- Не растащили, а взяли свое! В конце концов, это от Анечки нашей усопшей осталось, - сосед сделал плаксивое лицо, - память о ней.

Я ничего не ответил дяде Коле. Просто плюнул, выругался и поволок на свой этаж мешок с цементом. От помощи, естественно, отказался.

Потом неделю ходил по подъезду, отбирал у соседей свое имущество. Видели бы вы, с какой миной эти «честные» и «отзывчивые» люди отдавали мне мое барахло! И все как один твердили, что нечего добро разбрасывать, что это память об усопшей и вообще я сам дурак.

Один из стульев с резными ножками так ко мне и не вернулся… Но теперь буду умнее, спасибо за урок – больше ничего не оставлю без пудового замка в подвале. Соседи разворовали все без зазрения совести, да еще и меня решили крайним выставить. Во нравы!