В кои-то веки появилась личная жизнь, а дочь истерит, что я не помогаю с внучкой. А я помогаю, просто и себе время оставляю

Сама виновата, что дочь разбаловала, но не ожидала, что моя доброта и помощь станут восприниматься, как что-то само собой разумеющееся. Дочь считает, что я должна ей помогать, а мне при таком ее отношении уже даже не хочется. Внучку люблю, дочь тоже, но я хочу урвать и свой кусочек счастья в этой жизни.

Я рано овдовела. Остались вдвоем с годовалой дочерью и помощи я могла ждать только от своих родителей, но они жили далеко и помочь могли не всегда. От мужа осталась квартира, которая стала для нас спасение, потому что снимать жилье на одну мою зарплату было просто невозможно. 

Работать приходилось почти круглосуточно. Пока не дали сад, с дочерью сидела бабушка-соседка, а потом приехала моя мама и забрала дочь к себе, чтобы я могла нормально устроиться на работу, подкопить денег и потом уже забрать дочь. Только благодаря этому мы не протянули ноги.

Когда дали сад, стало легче, дочь ходила на удивление хорошо, болела не чаще обычного, а я цеплялась за любую возможность подработать. Времени на себя и личную жизнь не оставалось, нужно было крутиться. Потом школа, университет - все это требовало немалых денег. Легче стало, когда дочь устроилась на работу.

- Мам, ну ты что глупости-то говоришь? Ты что в этой жизни видела? Ничего! Вот и живи для себя, у тебя же только жизнь начинается, - убеждала меня дочь, но мне ничего не хотелось.

Я привыкла, что всегда должна куда-то бежать, спешить и что-то делать. А теперь все, стоп. Дочери навязываться не хотела, у нее своя жизнь, я понимаю. Моя помощь тогда ей только мешала. А я приходила после работы в пустую квартиру и волком выть хотелось. Так было одиноко и непривычно. Родителей моих к тому времени тоже в живых уже не было.

Дочь меня, конечно, навещала, но не могла каждый день приезжать. Я не настаивала. Считала, что свою жизнь я уже прожила, а портить жизнь ребенка не имею права. Она молодая, у нее все впереди, она будет счастлива, а не как я. Чувствовала себя совершенно потерянной и разбитой.

Когда дочь родила, я почти все свободное время проводила у нее. Рожала она с помощью кесарева, швы заживали долго, поэтому я старалась оградить ее от лишних нагрузок. Зятя дома почти не было, он очень много работал, зато у семьи было все, что требовалось. Мне же было радостно, что я опять нужна, опять при деле.

Примерно через восемь месяцев дочь уже оправилась и предложила мне выйти в декрет и сидеть с внучкой, а она выйдет на работу, чтобы помогать мужу обеспечивать семью. Я была только за. Дети пообещали, что будут мне платить, хотя я и отговаривалась, но они настояли. В результате, все остались довольны - дочь делала карьеру, а я возилась с внучкой и вела хозяйство у молодых.

Когда маленькая пошла в садик, я ходила с ней на все больничные, забирала ее с сада, приводила домой. К приезду детей с работы успевала приготовить ужин, а потом уезжала к себе. Меня все устраивало, хотя временами было тяжеловато, но я чувствовала, что живу и дышу полной грудью.

Я ее забирала, кормила обедом, делали с ней упражнения, а потом шли гулять или я вела ее на кружок, где потом ждала ее с занятий и мы шли домой или в парк. Именно во время этого ожидания я и познакомилась с Николаем. Он тоже внучку водил на кружок.

Мы виделись несколько раз, вежливо здоровались, но в очереди скучно, а к телефонам мы оба не приучены, не по возрасту оно нам. Что-то разговорились, он оказался приятным собеседником. Сначала просто разговаривали, пока ждали детей, потом несколько раз вместе с внучками после занятий ходили в парк.

Я не придавала особого значения всем этим прогулкам и разговорам. Мне в голову не приходило, что Николай видит во мне женщину, потому что я ее в себе не видела уже очень давно. Поэтому когда он попросил у меня номер телефона, а вечером позвонили и позвал прогуляться вдвоем, без детей, я растерялась. Но согласилась, мне было приятно его общество.

Мы стали много времени проводить вместе. Он приглашал меня в театр, где я не была со школьных времен дочери, ходили в рестораны, кино. Мир открылся мне с какой-то незнакомой стороны. Я стала вспоминать, что я вообще-то женщина. И по нынешним меркам еще даже нестарая. 

 Раньше дети часто оставляли у меня внучку на выходных, когда уезжали куда-то с друзьями отдыхать. Я была только за, но сейчас на выходные у меня были свои планы, мы с Николаем собирались съездить на базу отдыха. Поэтому когда дочь в пятницу заявила, что в субботу ребенок на мне, я отказалась. Первый раз в жизни я отказалась.

Если бы она предупредила заранее, конечно бы я подвинула планы. Но вот так резко менять планы было уже неудобно. Об этом я сказала дочери, на что получила недоуменный взгляд. Я пояснила, что у меня уже своя поездка запланирована и попросила впредь меня заранее ставить в известность о своих планах. Дочь мне тогда ничего не ответила.

- Мы же договаривались, что ты будешь предупреждать меня заранее. Я не могу, уже есть планы на выходные.

- Да знаю я, какие у тебя планы! Опять с тем дедом встречаться будешь. Мне дочь уже давно про твои свиданки рассказала.

Такой тон меня возмутил, в конце концов это мое личное дело, я не прошу многого, просто предупреждать заранее о планах, в которых я участвую.

- А я что могу сделать, если нас только сегодня позвали? Отказываться со словами "Простите, у меня на старости лет мать крышей поехала и по мужикам бегает"? 

- Всю жизнь одна прожила, плакалась мне, что тебе только доживать осталось, а теперь хвост распушила. Ты еще замуж соберись!

- Может и соберусь, не тебя мне спрашивать. Порадовалась бы за меня!

- Чему мне радоваться? Что ты на внучку боль забила из-за какого-то деда? Велика радость!

Я ушла, хлопнув дверь. Такой злости я не испытывала никогда. Слезы сами катились по щекам. Это я-то забила на внучку? Да она на моих руках выросла! Такое ощущение, что дочери я нужна только как бесплатная нянька, а с моими интересами она считаться не хочет. 

Всю жизнь я положила на то, чтобы ей было хорошо, чтобы внучке было хорошо. Я же не отказываюсь и дальше помогать, просто прошу предупреждать заранее и дать мне немного свободы. Неужели я так многого прошу?